Так слепо доверять незнакомцам, которые запросто могут сотворить с ней что угодно, – и в том числе убить, – равносильно самоубийству. Колинс, конечно, никогда не отличалась заурядным умом и порой была остра на высказывания и безбашена в словах, как и сейчас. Накалившаяся атмосфера давит на неё: ей страшно услышать от них отказ или смех. Не хочется, чтобы над ней смеялись, называя бестолковой.

Мерелин не слышала, о чём они говорили, перешёптываясь, когда её разум был полностью поглощён самоуничтожением. Оскорбляя себя всеми возможными ругательствами, проклиная всё на свете и, самое главное, свой длинный язык, Колинс вздрагивает, дёргаясь, когда Деймон подаёт голос:

– Мы не будем рисковать собой ради тебя, но если ты не будешь мешкать, станешь слушаться в случае чего и поможешь тогда, когда это понадобится, можешь пойти с нами, – Фрай говорит ровно, спокойно, сложив руки на груди. – Мы не знаем тебя и твоих мыслей, аналогично – с тобой: ты не знаешь нас. Но если у каждого из нас есть шанс на выживание, то мы не можем лишать его друг друга.

Разгоревшийся огонь освещает каждого, отбрасывая от них кривые пугающие тени. Кротко кивнув, беззвучно соглашаясь, Мерелин утыкается носом в колени, всё ещё не веря в происходящее.

Глава VII. Вместе

Несколько дней пролетели в одном темпе, пока еда, состоящая из консервов, не начала подходить к концу. Решив передвигаться вместе, они мало разговаривали по дороге, не учитывая Леона, который пытался как-то втереться в доверие девушки, отвешивая неуместные и глупые шутки, получая следом подзатыльники от Фрая. Каждый по пути имел возможность думать о своём, но чаще в мыслях было только два разветвления: почему судьба, коварная злодейка, решила свести их, и нужно ли ей потакать, и каким образом отыскать кобылу, чтобы не помереть от нелепой случайности.

Вторые мысли больше касались Деймона, всё ещё не сказавшего Мерелин ни слова об их прошлом, или о том, что произошло по пути, пока их дороги снова не пересеклись. Молчание – золото. Дорогое, изысканное и притягательное. Для неё он хотел подольше оставаться загадкой, пока не будет до конца уверен, что она на их стороне. Навряд ли он мог говорить что-то о сторонах, ведь изначально был убеждён в том, что девчонка не представляет для них никакой угрозы, но сразу раскрывать все карты, сокрытые глубоко, нельзя.

Осторожность в нынешней реалии не бывает излишней – её может только не хватать.

В отличие от более легкомысленного брата, Фрай держит голову на плечах, не забывая при этом ей до́лжным образом пользоваться.

Несколько этих дней прошли более-менее спокойно. Они шли строгим рядом: Деймон, Мерелин и, замыкающий всю цепочку, Леон. Последнего не особо устроил такой расклад, но когда Фрай тихо и сдержанно объяснил суть, выразившись: так будет безопаснее; она под присмотром; тем более – девушка; будь храбрее, она слабее тебя. Слова были похожими на эти, поэтому Кэрнилу ничего не оставалось, как согласиться с ним, виновато опуская глаза за своё детское поведение.

Воды по пути было мало, набрать её было не во что, поэтому, при нахождении хоть какого-то источника влаги, они напивались так, словно делали это в последний раз. Словно пытались насладиться каплями перед самой смертью, чтобы не умирать в горьких муках и без наполненного желудка. Впрочем, эти были не только неприятные домыслы – это была реальность.

Они пытались экономить еду, равномерно разделяя между собой: никому ни граммом больше, никому ни граммом меньше.

Суровое выживание.

Пусть Мерелин не была изначально с ними, и они мало её знают, но голодом мучить не стали: спокойно разделяли трапезу, иногда разговаривая о чём-то нейтральном и отвлекающем, чтобы снова не погружаться в одни и те же мысли, утопая в них.