– Да ты, Стяпан Сяргеич, никак захворал, на табе прямо лица нету. Сидишь вон как молоко белый, и глаза мутные, как с похмелья, – забеспокоилась Мария Ивановна, глядя на мужа. – Может, ты вчерась простудился на своёй кузне? Там скрозь сквозняки гуляют, а ты возля горна сваво потный день-деньской крутишься. Вот, может, тебе там и продуло?

– Да будя табе!.. Ничаво мене не продуло. Здоровый я! – запротестовал Степан. – Говорю же, на душе паскудно, да и сон нехороший приснился́.

– А што за сон? – озабоченно поинтересовалась супруга.

– Та-а-а так… Ерунда какая-то, – махнув рукой, слабым голосом протянул Степан. – Снится мене, енто уже под утро, што я с Михал Тимафеичем Сушилиным еду вдвоем с Агубы в Жанбек. А едем мы с нём скрозь лиман, – начал свой рассказ Степан, – смотрю я, а лиман-то наш… весь воды до краёв полный! Так нет штоб объехать, а я чрез ево пешим-то напрямик и пошёл. И вот прямо на середине ентова лимана я тонуть начал да водой захлёбываться. Ногами-то пытаюсь дна достать, а его и нету! Тады я стал кричать Михал Тимафеичу: помоги, мол, тону, плыть сил совсем нету! А он, самое главное, руки-то вроде бы как и тянет, а сам всё дальше и дальше от мене отходит. Барахтаюсь я, значит, в воде, захлёбываюсь и чую: хто-то мене ишо и ноги щипает. Глядь вниз-то… А под водой лебеди белые мене за ноги щиплют. Та так больно щиплют! Прям вот до сих пор ногам больно!.. – эмоционально рассказывал Степан, а сам изображал руками, как птицы ему во сне ноги клевали.

Послушала его рассказ Мария Ивановна, и ей самой не по себе стало. Вздохнув, она почувствовала, как по телу пробежала мелкая неприятная дрожь.