На досуге Кондратий Пахотин

Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.

***

Была комиссия, уехала,

Схватив поспешно чемоданы,

А мы ей вслед смотрели весело,

Попрятав руки по карманам.

Была комиссия, оставила

Небрежно брошенные книги,

Рассказанные нам пикантные,

С недобрым запахом интриги.

Затихли яростные споры,

Почти до ссоры и до драки,

Об этом мы забудем скоро,

Попрятав по шкафам бумаги.

Была комиссия… и нет её,

Сидит уютно в фюзеляже,

А дождь идёт совсем по-летнему,

И что зима у нас, не скажешь.

XI .1980

***

Баю-баюшки! Спи, моя хорошая,

Расплескалась ночь снежною порошею,

Вьюга к нам в окно снежная стучится,

Полы распахнув. Быстро к лесу мчится

Лис среди берёз, след, как строчку, строчит,

Ветер вслед ему скачет и хохочет.

И к земле без жалости пригибает ёлки,

Укрывает снегом рыжие иголки.

Баюшки-баю! Спи, моя желанная,

Скоро прилетит зорькой ранней-раннею

Из далёких стран розовая птица

И подарит счастье маленькой девице,

Чтоб не знала впрок слез и одиночества,

Чтоб свершилось все, что душе захочется,

Чтоб дружила верно с уходящим веком

И была весёлым, добрым человеком.

Баюшки-баю! Спи, моя весенняя,

Песенку спою на стихи Есенина

О рябине, клёне, о костре не греющем,

О природе девственной, светлой, не стареющей.

I .1982

***

За переплётами дверей

Кипят невидимые страсти.

По воле должностных людей,

Их строгой непреклонный власти

И не терпящих полумер,

Теперь я главный инженер.

Своей работою смышленой

Я должен подавать пример

Бойцам, войною опаленным,

И сединою убеленным

Сорокалетним молодцам,

Чуть оперившимся юнцам

И должен чувствовать всегда

Напряжение труда.

На удивление друзьям,

Коллегам давним по работе

Взвалил себе на плечи я

Неодолимые заботы.

Один назвал меня глупцом,

Болваном, даже подлецом,

Другой молчал, в глаза смотрел,

Потом сказал: «Ты, парень, смел,

Что не боишься сложных дел,

Что в этот дом пойти посмел».

И даже кроткая жена

Моя была раздражена.

Во след за солнечным лучом

Иду походкой молодецкой

Туда, где за своим столом

Блокнот марает Городецкий

И что-то грустное поет,

Не соблюдая стройность нот,

Где телефонные звонки

Бушуют наперегонки,

Туда, где словно злая фея,

Живёт и властвует идея,

Где из широкого окна

Видна бегущая волна

И стерегущий океан

Седой Вилючинский вулкан.

Я день в упрямом напряженье

Звонками зло на части рву,

Дел пыльных папки в исступленье

Несу, как сорную траву.

Чтоб груды дел в архив сложить,

Чтоб их не предали забвенью,

Я делом должен заслужить

Почёт, признанье, уваженье.

И лучше всех я должен знать,

Как настелить болотам гать,

Как упредить лесной пожар

И гидравлический удар.

И лес – прекрасный дар природы,

Отдать служению народу!

II 1982

***

Между лесом и горой,

Там, где место чистое,

Только зимнею порой

Светит Аметистовый.

Слышен в нем собачий лай,

Слышен дух берёзовый,

Ветер зло в декабрь и в май

Треплет вымпел розовый.

Собрались бродяги тут,

Роют землю сменами

И забыли про уют

За родными стенами.

Ищут золото и медь,

Платину и олово

И шумят так, что медведь

Скачет, сломя голову,

Чтобы шкуру сохранить,

Тёмными распадками

Убегает позабыть

Эти звуки гадкие

И ложится отдохнуть,

Мучаясь одышкою,

Не пересечется путь

больше с этим Мишкою.

Уезжают иногда к

Озеру Таловскому

И бросают невода,

Ловят чира плоского,

Открывают «тормозки»

С хлебною краюхою,

А потом вперегонки

Без оглядки ухают.

Поредели тополя

Над рекою чистою,

Укрывается земля

Крапленными листьями,

Поджидают вертолёт,

Что порхает птицею,

Собираются в полёт

На базу экспедиции.

Прилетают поутру

С песнями былинными

И пугают детвору

Бородами длинными.

V 1982

***

Тринадцать – скверное число,

Молва людская утверждает,

Что в этот день приходит зло,

Удача чаще покидает.

Льют, говорят, свирепее дожди,

Темнеют даже белые берёзы.

Не радуйся, недоброй вести жди,

За смехом вслед всегда приходят слёзы!

А если хочешь избежать беды,

Иди туда, где заросла дорога,

Возьми с собою ветку лебеды

И милости проси покорно Бога.

Тринадцать – скверное число,

Мне говорят, но я не верю.

Я открываю бодро двери

И уезжаю за село.

И не боюсь я чёрной кошки,

Во след с пустым ведром плюю

Идущей тихо по дорожке

Девице. Весело пою

Про мир весёлый и чудесный,

Про верную любовь пою,

Пою ещё о чем-то песню.

Вдруг… У обочины стою -

Умолкла вдруг моя машина,

Осела слабо на бочок,

Спустила воздух, вроде, шина.

А что же я? А я молчок.

Потом ругать я начал кошку,

Что мне дорогу перешла,

И девицу, что по дорожке

С пустым ведром навстречу шла.

Сам достаю ключи, резину,

Верчусь, движенья торопя.

В сердцах ругаю бабку Зину,

Ругаю всех, но не себя,

И ожила моя машина,

Сажусь за руль, и я в пути.

Пусть посмеет бабка Зина

Теперь дорогу перейти!

IV 1985

***

Дорога у порога, прочь сомнения

И сборов суету, и обжитой уют.

А сердце гулко бьется в нетерпенье,

И чемодан друзья несут.

Ещё живо прикосновенье

Любимых губ и тихое «прости».

Придёт ко мне, быть может, просветление

В громоздком шуме дальнего пути.

Возможно, гул стремительного взлёта,

Очарование небес,

Улыбка старого пилота

Убьют во мне упрямства дикий всплеск.

Сойду на дальнем полустанке

Купить газету и конверт,

Где нет обманчивой цыганки

И никого знакомых нет.

Пойдёт в туман экспресс зелёный,

От утомленья бросит в сон,

И будет только монотонно

Стучать колёсами вагон.

И тихо встанет у вокзала -

Приюта радости и слез,

Приюта всех людских страданий,

Надежд несбывшихся и грёз.

Но мне к нему – Увы! – не надо,

Мне к детству сердцем прикоснуться,

Таёжные край окинуть взглядом

И, погрустив, домой вернуться.

1988

***

Почему гнетёт тревога?

Почему в душе печаль?

Может, в даль зовёт дорога,

Или мне чего-то жаль?

Может, годы утомили

Напряжением труда,

Дни, что в молодости были

Светлой радостью всегда?

Или скуку нагоняют

Мне осенние дожди,

Или слабая надежда

В скромном слове: «Подожди».

Подождите. Подождите…

И узнает белый свет,

Что по важности событий

Нам на свете равных нет!

В радио-газетном буме

Много слов и хвастовства.

Жаль, что в этом нужном шуме

Не хватает естества!

И с завидным постоянством

В жизни хвалим мудреца,

Чтоб, оправившись от транса,

В нём увидеть подлеца.

Только кто разумно может

Объяснить в конце концов,

Кто же так умело множит

Подхалимов и льстецов.

Верю я, что перестройка

Не девчонкой-егозой,

А промчится жизнестойкой

Очистительной грозой.

К удивленью иностранцев

Весело, как на парад,

Собирался кворум старцев

Для вручения наград.

Подхалимов камарилья

Станет кучками и в ряд,

Похвалы, как птичьи крылья,

В тёплом воздухе парят.

И в восторженном экстазе

Крикнут: «Браво и ура!»,

Не задумавшись ни разу,

экономика – дыра.

Потому душа в печали,

Даже оторопь берет,

Перестройку мы начали,

Лишних тысячи забот,

Лишних тягостных усилий

Снова на себя взвалили,

Или вновь наоборот –

От ворот да в поворот?

1989

***

В летнем небе не слышно блеснула зарница

Внезапно, как выстрел, за ивами Буга.

В ветвях завозилась уснувшая птица

У края опушки растущего дуба.

Окончился день и умчался куда-то,

Махнул на прощанье рукою заката.

Прохладная ночь накатилась упруго –

Надежды, любви и разлуки – подруга,

Туманной вуалью укрыла вокруг

Разрушенный дом и заброшенный пруд,

Укрыла следы отшумевший войны

И отблеск в воде отраженный Луны.

Когда-то, двадцатого века в начале,

Здесь песни звучали и слёзы печали,

Здесь страсти кипели, кипела работа,

Жила здесь о будущей жизни забота,

Тут клали когда-то кирпич к кирпичу,

Бедному – хлеб, лишний злат – богачу.

Здесь жили и строили мирные люди,

Молились Христу, соблюдали обряды,

Но в шорохе в вечность исчезнувших будней

На каждого тайно точились снаряды,

Готовились ткани и шились шинели –

Маячил над пашнями призрак шрапнели.

Давно окончилась война,

Посеяв смерть и пустоту.

И смотрит с высоты Луна

На всю земную суету.

Пряча след цивилизаций,

Катится время по спирали,

Погибшие не возвратятся,

Не знают скорби и печали,

Не видят утренние зори,

Не могут с близкими встречаться,

Лишь мчится время по спирали

И прячет след цивилизаций.

1989

***

Открытый враг и тайный враг –

Простые, в общем-то, понятья,

Но будь умён, а не простак,

Не угоди ему в объятья.

Открытый враг убьет тебя

В атаке яростно-упорной,

А тайный, ласково скорбя,

Опутает молвою чёрной.

С врагом открытым, как с судьбой,

Нельзя играть в слепые прятки,

Когда идёт открытый бой,

Судьба не принимает взятки.

А тайный враг, как верный друг,

Твои усилия умножит,

Но если ошибёшься вдруг,

Он, торжествуя, уничтожит.

Открытый враг и тайный враг -

простые, в общем-то, понятья,

Но смерть, конечно, не пустяк,

Чтобы искать её объятья.

Двадцатый век, как гений злой,

Враждой и голодом объятый,

И смерть с зазубренной косой

Собрали урожай богатый.

Что нам несёт грядущий век?

Любовное вино в кувшине,

Иль на свободу человек

Отпустит ядерного джина?

Открытый враг и тайный враг

Из одного семейства братья,

Но смелым будь, не бойся драк,

Держи врага в своих объятьях.

1989

***

До свидания, Стофато!

Впереди у нас Тайшет.

Здесь хранится память свято

В летописи прошлых лет.

Тут всегда мужчины жили,

Ели хлеб, любили жён,

И одни в леса ходили

С острым кованым ножом.

А по воле господина,

Как бы не был путь далёк,

Уходили и на Запад,

И на Юг, и на Восток.

Но под кронами деревьев

Продолжалась жизнь своя,

Им на смену незаметно

Подрастали сыновья.

Их изменчивое время

За собой вело опять,

Обещая всем за верность

В души горечи печать.

До свидания, Стофато!

Ближе, ближе к нам Тайшет,

И хранится память свято…

Память – есть, героев – нет.

Тут давно утихли страсти

И умолк предсмертный крик,

Вынес все капризы власти

Русский кондовый мужик.

Он по прихоти державной

Строил Беломорканал,