Я снова наклонился над белой барышней и уже без церемоний потряс её за плечо. – Пора, красавица, проснись, – крикнул я. Но «красавица» совершенно не спешила открывать «прикрытые негой взоры».

– Вставай, раненых привезли! – снова рявкнул я, и пару раз шлёпнул её по щекам. Белая барышня снова не отреагировала. Я после испуга начинал стремительно впадать в злость. – Вставай, коза! – уже громче крикнул я и только собрался шлёпнуть посерьёзнее, как мне пришла в голову следующая мысль: – а что если она, проснувшись, начнёт орать и буянить? Усмиряй её потом. Нет, пусть уж лучше валяется как есть.

– Хоть целая, и то хорошо, – подумал я, рассматривая её. Значит, тюрьма и суд снова отходят в область псевдореальностей, а на их место возвращается работа над книгой. Ещё побарахтаемся. Сейчас эту лошадь пьяную быстренько доставим в обитаемые места и в сторожку, за работу. Я посмотрел на лежащую девушку – та, как ни в чём не бывало, снова положила ладошки под голову и мирно спала.

– Странно, из леса выскочила, а обувь чистая, и каблучки тоже. – подумал я.

– Странно и то, как она до сюда дошла: в таком состоянии, да ещё на каблучках далеко не утопаешь. Через лес она тоже придти не могда, раз всё такое беленькое. Тут только на машине… А! Ну да, точно – машина. Её кто-то высадил, иначе и быть не может. Наверное, прямо в машине блевать начала, а водила со злости её выкинул, да так и оставил на дороге. – Ладно, плевать, что там, да как было – не моё это дело. Моя задача продолжить свой путь из точки А в точку Б, но для начала надо скинуть это пьяное чучело в первом же удобном месте.

Я решительно взял «красавицу» за шиворот, просунул руку под голову, вторую под ноги, упёрся коленом в землю и рывком встал. Девушка оказалась на удивление лёгкой, да и на ощупь худой.

– Интересно, сколько ж ты выжрала? Тебе, с такими габаритами много и не надо, – приговаривал я, грузя её на заднее сидение. На сидении, она освоилась сразу: поджала ноги и положила ладошки под голову. – Ну, вот и хорошо, – удовлетворённо сказал я, – сейчас доедем до цивилизации, там я положу тебя куда-нибудь на лавочку, ты примешь ту же позу эмбриона, мирно продрыхнешь до утра, и так и не узнаешь, кто был твой благородный спаситель.

Я плюхнулся на водительское место. После перенесённого стресса, я почувствовал слабость, руки слегка дрожали на руле. Уже окончательно стемнело, а до ближайшего населённого пункта надо было ехать километров сорок в обратную сторону. Ёлы, а ещё назад пилить. Потом, в деревне её просто на обочину не скинешь, придётся искать там лавочку, выгружать, а если меня кто-нибудь увидит, то начнутся долгие объяснения… ну и так далее… К тому же ночью эта лошадь пьяная может запросто подхватить воспаление лёгких. Середина сентября уже, как-никак. Днём ничего так, пиджачок поможет, а ночью нет. К тому же неизвестно кто на неё наткнуться, и что с ней сделать может… Тьфу ты, мама дорогая! Надо было сразу уехать, благородный спаситель, твою дивизию… Вот и получай теперь головную боль на свою задницу. Мотайся теперь с пьяной дурой.

Я со злости ударил по рулю. Учит жизнь дурака, учит, да всё без толку. Видать плохой я ученик, ведь знал – если сразу не пройти мимо такой ситуации, то она тебя затянет, засосёт, и придётся тебе хлебать её до конца-до донышка.

Ладно, – решил я, – сегодня пусть дрыхнет в сторожке, а завтра утром, хоть тресни – вывезу её на трассу, дам денег на попутку (плевать уже), и пусть катится на все четыре стороны.

Я облегчённо вздохнул, приняв решение, завёл мотор и продолжил свой путь. За всё это время по трассе так и не проехало ни одной машины.