Семен Шварц занимался продажами нефти уже много лет, но, как представлялось Нилу Тихареву, «слишком рвал себе анус», показывая, что в деле совершенно незаменим.

Вацлав Дуб мягко улыбнулся:

– Три года, Нил, что я работал в Мажейку, я делал свой приорити на трубу господина Вайнштока. Ему сам ваш патриарх Алексис Два орден дал. Нет хороших отношений с ТРАНСНЕФТЬЮ – нет бизнеса.

Тихарев закурил сигарету. Двое других были некурящими и едва переносили табачный дым, но Нил Тихарев не изжил в себе хама. Особенно в отношениях с людьми, которых ранжировал ниже себя. Он закуривал и с равными себе, и с более могущественными людьми – даже если те были некурящими. Однако в этом случае он закуривал трубку с дорогим пахучим табаком – и все умилялись, заводили разговор о голландских табаках, о редких сигарах…

– Нет, с ними у нас нет проблем, – соврал и Тихарев. – Мы скоро подпишем с ними соглашение. Какие могут быть разногласия – так, мизер, сущая чепуха.

Он красиво пустил в потолок кольцо дыма, потом второе – поменьше. Второе прошло сквозь первое, и оба растворились в воздухе одновременно.

– Этому трюку я научился «на зоне», когда двадцать лет назад отбывал срок за экономическое преступление. Я делал бизнес еще при коммунотаврах…

Переглядчивое и понятливое молчание. Директору нефтяной компании, даже если им и станет – по странной логике судьбы – человек с такой отметиной в послужном, негоже выставлять ее на обозрение. Пятно есть пятно – какого бы цвета оно ни было. Поди доказывай, что боролся с системой, ведь всяк разумный скажет проще – воровал…

Но в разговорах с иностранцами Нила Тихарева иной раз выносило на браваду. Те и впрямь готовы были верить, что перед ними диссидент, дождавшийся своих лавров.

В случае с Вацлавом Дубом обошлось без рукоплесканий. Он был поляком и жил при советской власти – и в общем знал что почем не хуже любого русского. Он вообще проигнорировал реплику и скривился в тонкой насмешливой улыбке:

– В общем главное приорити – уверенность. Уверенность в завтрашнем дне. Это всегда важно. И чтобы не было врагов.

– А у нас она есть. – Тихарев сполз на край кресла и, чтобы не съехать по скользящей вниз, уперся – напряг мышцы коротких мощных ног. Хлопнул Шварца по коленке: – Так ведь, Семен?

– Полная. Полнейшая. В нашем деле без гарантий нельзя.

Тихарев хотел проводить Вацлава до машины один, но вездесущий Шварц тоже скользнул в провожатые. Нил сначала и не отдавал отчета, зачем ему надо было остаться на минутку наедине с поляком. И только после того как тот сел в большой серебряный «мерседес» их представительства, который помчит его в аэропорт, в близкой памяти директора ДЕЛЬТАНЕФТИ всплыли последние слова поляка…

Был первый день марта. Московское небо заволочено жарким серым саваном выхлопов. Плюс пять. Ручьи. Где-то справа ухнула под ноги прохожим пудовая сосулька. Слышался смех соседских бездельников из охраны и шоферни. Все оживало в природе… а Нил Тихарев чувствовал, как у него отнимаются ноги…

Конечно же, есть в эритроцитах у поляков и кичливость, и похвальба, и пустого трепа хватает… Но Вацлав Дуб, как считал гендиректор ДЕЛЬТАНЕФТИ, был одним из лучших образчиков нации. Безусловно сдержан и беспредельно корректен. Любил красивые жесты и был немного позер, поскольку обладал отменной фигурой и аристократической (возможно, военной) выправкой. Но на слова был скуп и незатейлив. Красив, как манекен или некий биоробот – таких клонировать. Нет – он и слова лишнего не скажет всуе…

Уже падая на заднее сиденье «мерса», поляк им кинул через дверцу:

– Мы часто ищем дружбу в бизнесе или невольно рассчитываем на дружеские отношения. Но друзья в бизнесе – такая же редкость, как преданная жена-красавица. Мне не один раз попался такой Сальери, всегда готовый прибежать ко мне с паленкой. Так, кажется, плохая водка по-русски?