– Какие люди! Кого я вижу! – послышалось вдруг громкое хриплое приветствие. Через забор перевесилась женщина с черными коротко стриженными волосами. В ушах блестели огромные круглые серьги. Тонкая майка едва прикрывала ее, и, несмотря на возраст, она выглядела броско привлекательной.

– О, Боже, Ка! Как я рада тебя видеть! – театрально заверещала дама. Секундная метаморфоза поразила Мзд. С женщины слетел серый туман скуки, и засверкала фальшивая бижутерия дружелюбия. Она порхнула к забору, соседки громко поцеловались и заговорили разом, одновременно, как будто пауза в разговоре должна была бы стать признаком бестактности и холодной отчужденности. Старик тоже весело махнул Ка рукой:

– Проститутка, – разъяснил он.

То есть так прямо он, конечно, не сказал. Но бесцеремонно выплеснул подробности личной жизни бывшей семейной пары в доме напротив.

– …и теперь работает в булочной со своим любовником, – закончил Старик Б, высокий моралист, отлепив, наконец, прищур глаз от женщины.

Вторая половина дня заканчивалась. Откровения старика становились все головокружительнее. Такова, вероятно, была его тактика. И сработало. Обалдевшие от рассказов и уверившиеся в его добром к ним расположении Ббм и Мзд стояли на недостроенной бетонной террасе дома. Перед ними лежали два контракта. Старик Б, протиснувшись между ними, мурлыкал торопливо:

– Комната один, напишем "в отличном состоянии", то же с комнатами два и три. Касательно коридора отметим: "нужен легкий косметический ремонт"…

Его жена, наподобие китайского болванчика, качала головой. После подписи он быстро выдернул бумаги и еще по инерции, в продолжение, врал, какие здесь благодатные щедрые места: река с плескающейся форелью и лес, заросший белыми грибами. Если и есть Шамбала на земле – она здесь.

Масло, сочившееся из Старика Б в изобилии при первой их встрече, прогоркло за три года, когда в середине июня со своей женой сидел он в машине перед воротами и сверлил их сухими иголками блекло-голубых глаз.

– Почему они не въезжают? Чего ждут? – спросила Мзд Ббм.

Ощущение было неприятное. Как будто машина пульсировала в такт настроению хозяина. И это была не радуга, но что-то масляное, темно-желтое в дырявых пятнах.

Сцена затягивалась, когда выпрыгнул вдруг слева, в брызгах затяжных ливневых дождей последних дней, второй автомобиль.

Тогда заворчали шарниры раздвижных ворот, и шины захрустели, придавливая свеженасыпанный гравий.

Из первой машины вышли, натурально, Старик Б с супругой, а из второй – молодая соплюха с папкой для документов. Бумаги были плохо сложены и торчали как попало. Наверное, рассыпались бы, если б не захватившая их резинка. Мзд наблюдала за ними из глубины сада, с того места, откуда хорошо были видны терраса и входная дверь. Последняя пара месяцев вымотала ее. Она переклеивала обои, красила стены и двери, убирала, мыла, терла, начищала, доводила до блеска, собирала и вывозила хлам. Вокруг дома и гаража были разобраны завалы накопленного Стариком Б дизайнбетоновского мусора. А нелепый бассейн, издохший и сдувшийся еще за пару лет до их переезда сюда, по его указанию также был разрезан на куски и отправлен на местную свалку.

В эту ночь она почти не спала, заканчивая последние приготовления. И Ббм был измотан. Он перевозил мебель, вещи, котов и коз, которых они завели, в их новый дом. Настоящая ферма, которую они нашли весной в соседнем регионе – в направлении Ажана и Тулузы.

– Подойдем, – переглянулись Мзд и Ббм.

Они пересекли сад и присоединились к троице.

– Здравствуйте, – протянула Мзд руку. Старик холодно посмотрел и руки не подал. Но проигнорировать Ббм не решился.