В доме после яркого света показалось очень темно. Прохлада внутри защипала опухшие веки. Она прерывисто вдохнула – сердце билось часто-часто – и позвала.

– Заходи, – пригласили ее.

Она еще немного постояла, чтобы глаза привыкли. И когда чернота отступила, прошла через коридор в комнату, которая, если бы не стол, пара стульев и шкаф в углу, была бы пустой. Та, которая жила здесь, стояла и ждала. И когда Мария появилась в проеме двери, обошла вокруг стола и показала ей на пустой стул, жестом приглашая присесть.

Они сидели друг против друга. Мария изучала незнакомку: слишком светлая, чтобы быть местной. Не такие женщины южной Италии – легкий неплотный загар, волосы, даже не каштановые, а выгоревшие под летним солнцем, светлые глаза. Сложно определить возраст: лицо молодое, но серьезность, исходящая от него, не позволяла обмануться. И взгляд – глубокий, пристальный, изучающий. Эти мгновения любопытства подавили охватившее перед появлением в комнате волнение Марии и немного успокоили. И словно почувствовав это, сила взгляда напротив чуть угасла, и ведунья спросила:

– Расскажи, зачем искала меня? И посмотрим, смогу ли я тебе помочь.

– Мне сказали, ты готовишь… настои для любых случаев.

– И какой твой случай?

– Мне кажется, я беременна, но я не хочу этого.

– Вот как? – прищурилась она. – Насилие? Ребенок не от мужа? Или, может быть, есть другая причина?

– Не было принуждения. И я порядочная женщина. Но все так не вовремя! Может быть, при других обстоятельствах, более благоприятных… Или позже. Но сейчас я страдаю от бессилия, пытаясь представить, как мы будем жить. Моему сыну семь. Нас трое, плюс мама. И все как будто в порядке… но еще один ребенок – это дополнительные заботы. Я боюсь, что мы опять начнем нуждаться. А я устала, я хочу покоя…

Ведунья встала и приподняла Марию за плечи, проводя ладонями рук по груди и животу. А потом, задержав взгляд серых глаз, сказала с ударением:

– У тебя будет ребенок! – И отстранилась, опустив руки. – Поздно, уже не меньше трех месяцев.

– Как три? Этого не может быть! – вскрикнула Мария. Ее пальцы сильно сжались, передавая напряжение, которое начинало ее охватывать.

– Так бывает… – заговорила она размеренным успокаивающим голосом. – Глупая ты женщина: выплакала все глаза, запугиваешь себя проблемами, выдумываешь наперед страдания. И совсем зря… Не тревожься. Поговори с мужем и не сомневайся – ты не одна. Вы ее воспитаете.

– Ее?

– У вас будет девочка, – светлая улыбка сильнее слов подействовала на Марию.

Все эти слова, как из тумана сновидения, Мария доставала и перебирала, пока возвращалась к себе. Когда она покинула странный дом, у нее было ощущение пробуждения. Но чем ближе она подходила к деревне, тем громче начинали проступать и другие голоса. И Мария вовлеклась в игру своего разума, чувствуя иглу беспокойства. И вдруг резкое раздражение накрыло ее. "Да кто она такая?" – вслух вскрикнула женщина, втаптывая шаг в пыльную дорогу. – "Перекати-поле! Появилась здесь недавно и столько слухов вокруг себя создала. Но разве она мне сейчас помогла? Ответьте, пожалуйста! Нисколько! А так поговорить может каждый. Но что бы она сказала, если была бы в моем положении?… Или все-таки права? Действительно, чего я боюсь? О чем так тревожусь?" – она замедлила шаг.

Дни пошли своей чередой. Поддаваясь своему темпераменту, Мария небрежно стряхнула невесомую пыльцу откровения. Впечатления поблекли, потеряв краски. Привычка искать поводы быть несчастной и недостаток веры срезали попытку пробиться чему-то новому. Соседи и знакомые, перебивающие заботы Марии по хозяйству на пару слов или видящие ее на рынке, чаще стали замечать ее рассеянный взгляд, обращенный внутрь, паузы, когда она уходила в себя. Какие-то непрерывные мысли дрожали на ее лице. Мария в тоске и тревоге не заметила, как это стало ее обычным состоянием. И как много она стала нервничать: из-за разговоров о беременности, домашнего беспорядка, новостей о событиях, происходящих вокруг, даже мычание коров на их дворе и погода – все было не так! Вовсе не радость струилась через опущенные глаза, губы, плечи и всю ее маленькую фигуру.