В середине июля 2016 года Мзд обживалась на новом месте. Не чувствуя усталости, целыми днями она ходила туда-сюда: из дома в козовник, который находился сразу за дверью.

Эта часть фермы также требовала установки света и множества изменений. Главное, без чего вся затея была бы пустой, – мини-сыроварня.

"Она будет тут", – думала Мзд, глядя на нечто, напоминающее кладовку, которую бросили строить, не начав.

"Еще нужно починить навес, закрыть решетками окна…" – Мзд оторвалась от мыслей о молочной лаборатории и разглядывала загон. В овальных проемах стойла мелькали двадцать шустрых белых козлят особой породы – саанен – с фермы Того Парня. Уже теперь ей было ясно – что идеально подходило для коров, совершенно не годилось для коз. Не тот размер.

"Значит, – складывала она в голове, – переделать кормушки, купить новые поилки…"

– Ой, как мило! – растроганно подумала она, внезапно сбившись с подсчетов в своих планах. На деревянных яслях были накорябаны мелом клички и породы животных.

Прочитав каждую, она продолжила обход и вдруг похолодела. На балке перекрытия, параллельной окну, казалось, той же рукой аккуратно было выведено:

"Пьер – насильник".

По спине побежали мурашки.

Вечером, когда вернулся Ббм, она показала ему надпись. Он только пожал плечами равнодушно.

– Мало ли что люди пишут, когда злятся друг на друга.

Так протекало первое лето. Жаркое солнце нагревало огромную кухню, и было приятно ходить босиком по теплому кафельному полу. Беспорядок после переезда был почти побежден: мебель расставлена, коробки опустели, вещи нашли свои места.

Мзд вдруг остановилась посреди комнаты и замерла. Ее охватило неожиданное чувство.

– Это все мое! – наконец по-настоящему осознала она. – Я хозяйка этого дома!

Мысль была удивительно приятной.

И она стала думать о том, как будет стараться. Как превратит этот дом в Свое место!

В середине июля 1931 года, поднимая легкую взвесь белой пыли, спешила куда-то молодая женщина. Несмотря на то что солнце еще не набрало своей полной силы, воздух вокруг уже плавился ртутными миражами и дрожал в мареве горизонта. Мария вышла из дома поздним утром, когда суетная деловая жизнь перебирается со двора в прохладу кухни, чтобы поесть и немного отдохнуть. Почти перебежав извилистую главную улицу их селения – мимо двузубой церкви с колоколами, мимо зала общественных собраний, прочь от закрытых дверей и ставен соседей, – она свернула на дорогу, ведущую через пашни к самым дальним домам, как бы живой границе этого места. Здесь она сбавила шаг и пошла уже медленнее. Вся мокрая от жары и прожигающего смущения, она шла мимо пыльной придорожной травы, высокой и грустно поникшей. Вокруг не было деревьев, только волны полей. Жара становилась непереносимой. Подходя к кладбищу, дорога спускалась вниз и дарила иллюзию прохлады в тени редких молодых дубов, росших у ограды. Здесь она постояла, успокаиваясь, и поплелась дальше. Тем более что уже видела нужный ей дом. Он казался ей странным: неправильно длинный, как будто при строительстве с лишним оптимизмом заложили размеры. И место было выбрано нелепо – на трезубце дорог, так что длинный его хвост лежал, почти касаясь двух из них, а остальная часть загибалась вправо и назад, следуя направлению поворота. Вокруг дома росли большие тополя, особенно много их было на заднем дворе. Там они стояли, столпившись в зеленую чащу. И дикая малина буйствовала здесь: никто не чистил заросли, и они карабкались по стволам деревьев и стенам, сбрасывая колючие длинные пальцы с крыши. Мария пересекла открытый двор с пестрыми солнечными пятнами, которые образовывал тент листвы, и толкнула дверь.