. Аграрная реформа позволила быстро освоить в основном чрезвычайно плодородные земли, по площади вдвое превосходившие размеры всей Западной Европы. При этом во многих случаях наносился ущерб дикой природе, насильственно сокращался ареал проживания и хозяйственной деятельности коренного населения Северной Америки. Раздача земельных участков сопровождалась коррупцией, достигшей выдающихся масштабов с того момента, когда участки начали активно выкупаться под железнодорожное строительство.

Как в железнодорожном бизнесе, так и во всех перспективных отраслях индустриального и аграрного производства на ведущие роли выдвинулись предприниматели, чьи практики ведения бизнеса принесли им репутацию «баронов-разбойников»[14]. К этой плеяде относились К. Вандербильт, Э. Меллон, Дж. Рокфеллер-ст., Э. Карнеги, Дж. П. Морган, Р. Сэйдж и др. Звездный час «баронов-разбойников» наступил после паники 1873 г., когда появилась возможность по демпинговым ценам скупать активы разорившихся компаний и банков, формируя тем самым горизонтально интегрированные промышленные синдикаты. Осуществляя концентрацию производства и максимально усиливая эксплуатацию наемного труда, «бароны-разбойники» объективно способствовали организации и технологически эффективному использованию ресурсов американской нации в невиданных прежде масштабах и в то же время содействовали формированию новой социальной структуры. Эта плеяда предпринимателей стала основным проводником технологического перевооружения американской промышленности, имевшего глобальные последствия. А. Гринспен и А. Вулдридж в своей «Истории американского капитализма» приводят пример сталелитейной промышленности.

«Благодаря постоянному совершенствованию технологий издержки производства на единицу продукции (показатель, в принципе аналогичный почасовой выработке) “бессемеровской стали” резко снизились, в результате чего оптовая цена на сталь с 1876 по 1901 г. упала на 83,5 %. Дешевая сталь запустила целый цикл новаций: стальные рельсы были в десять с лишним раз долговечнее чугунных, а стоили лишь немногим дороже, что позволяло перевозить по железным дорогам больше людей и товаров за меньшие деньги. Аналогичный каскад модернизационных изменений, затронувших почти все сферы деятельности человека, удвоил уровень жизни в Америке всего за поколение»[15].

«Защитники нашей промышленности». Карикатура Б. Гиллэма на американских «баронов-разбойников» из журнала «Puck» (07.02.1883)

Связи «баронов-разбойников» с политической элитой в Вашингтоне и на уровне штатов были столь разветвленными и тесными, что годы «позолоченного века» вполне могут считаться апогеем политической коррупции. Турбулентность на поверхности политической жизни прикрывала процессы «сцепки» политических и экономических элит и формирования единого конгломерата, для которого видимые межпартийные размежевания имели второстепенное значение.

Острая политическая борьба сотрясала Вашингтон в первые годы после Гражданской войны, поскольку из межпартийного соперничества она переросла в противостояние институтов федеральной власти, едва не завершившееся импичментом президенту Э. Джонсону. Курс на свертывание наиболее радикальных демократических преобразований, взятый с начала 1870-х годов, подпитывался почти всеобщей усталостью от потрясений предыдущего десятилетия и недовольством значительной части белого населения (в том числе в северных штатах) «чрезмерными» уступками афроамериканцам. Несмотря на формальное расширение демократических свобод, включая повсеместную имплементацию процедуры тайного голосования, обе основные политические партии шли на теснейшее сближение с корпорациями, да и сами все больше трансформировались в механизмы, нацеленные на прямое извлечение прибыли либо торговлю политическим влиянием.