После удаления князя Голицына от должности министра было запрещено распространение Св. Писания на русском языке, как и вообще вся деятельность общества по переводу Св. Писания на русский язык. Запрещен был филаретовский катехизис, изданный в 1823 г., с текстами Св. Писания, изложенными на русском языке, «пошли толки о запрещении филаретовских проповедей как “неправославных”»[119]. «После падения князя Голицына в обществе распространился слух, что Московский архиепископ будет перемещен экзархом в Грузию. Сам свт. Филарет считал это весьма правдоподобным»[120], однако по-прежнему признавал только один способ борьбы с ложным направлением мистиков – просветительский. Он в своих проповедях обличал крайности мистицизма, одновременно разъясняя православный смысл мистики.

В это время прп. Макарий, испив до конца горькую чашу на своем педагогическом поприще, привыкший, по своему глубокому смирению, во всем винить только себя, пришел в такое расстройство, что, по позднейшему его признанию, «был тогда подобен испуганному и преследуемому псами оленю, которые бегают в разные стороны»[121].

В конце 1824 г. прп. Макария вызвали в Петербург, – по мнению Д. Д. Филимонова, его биографа, «не затем, чтобы отпустить в Киев, а с тем, чтобы предложить ему епископство, к которому его вероятно уготовляли. <…> Когда ему было предложено епископство, он отказался, потому что это не соответствовало ни его желаниям и стремлениям, ни его глубокому смирению и строгому подвижническому и посреди мира образу жизни. Любя жизнь уединенную, созерцательную… он был точно “не от мира сего”. Отказавшись от епископства, о. Макарий подал в Св. Синод прошение об увольнении его на покой в один из монастырей Киевской Лавры»[122].

Архимандрит Макарий нетерпеливо ожидал своей отставки. Указ о ней был получен в августе, но в путь он отправился лишь через четыре месяца. Причиной задержки были денежные затруднения, из-за которых он не смог сразу сдать дела по монастырю.

Направляясь в Киев, прп. Макарий проехал через Саров, где получил предсказание старца Серафима о тяжелом жизненном кресте, посетил и своего духовника старца Ливерия, и екатеринославских друзей и, наконец, прибыл в Святую лавру, священноначалие которой приняло его очень тепло. Вскоре, однако, он написал своему отцу: «Многолюдная Лавра показалась мне слишком шумною, а потому я переехал на житие в Китаевскую пустынь в семи верстах от Киева, в тихом и прекрасном местоположении находящуюся»[123].

Но и здесь прп. Макарий не нашел желаемого спокойствия и уединения. Бывший келейник о. Макария А. Орлов писал в своих воспоминаниях, что он «и там от врагов своих не избавился. Сии злонамеренные люди ложно донесли о. наместнику, что будто архимандрит Макарий имеет какие-то законопротивные книги и следует им тайно»[124]. Келья прп. Макария была подвергнута обыску, часть сомнительных, с точки зрения «сыщиков», книг была изъята и не возвращена.

Филарет (Данилевский) игумен Глинской Богородице-Рождественской пустыни

В октябре 1825 г. арх. Макарий ходатайствует перед Св. Синодом о перемещении в Глинскую Богородице-Рождественскую пустынь Курской губернии. Позднее он писал: «Я хотел среди Глинских братий знакомиться с искушениями, свойственными монашескому общежитию»