В то время на восприимчивого и впечатлительного молодого студента Глухарёва большое влияние оказало модное религиозное движение – мистицизм; его увлекали идеи, трактуемые во всех сочинениях мистического характера, об озарении от Св. Духа, о возрождении, о преобразовании внутреннего человека: «В области религии мистицизм состоит в чувстве постоянного, живого, духовного общения с Богом и в стремлении к духовному возрождению силою внутреннедействующей в человеческом духе благодати. Таким образом, по самому существу, религиозный мистицизм есть душевная деятельность, находящая возбуждение для себя в самой себе, в самой глубине человеческого духа, в стремлении его к единению с Богом. В этом отношении, проявление мистицизма в данное время может быть полезно и благотворно, как пробуждение общества от духовной косности или от довольства обрядовым благочестием к духовной самодеятельности и к нравственному самоусовершенствованию». Но опасность увлечения мистицизмом без должного духовного руководства заключается в том, что, «основываясь на внутреннем духовном опыте и ища откровения воли Божией не вне себя и не внешним путем, а во внутреннем голосе сердца, в глубине сокровеннейших душевных движений, мистик неизбежно выходит из подчинения внешнему церковному авторитету, или, сохраняя уважение к нему, считает церковные таинства, установления и всю вообще внешнюю церковную обрядность только символами…»[92].

Наставник Михаила Глухарева архимандрит Филарет и сам был заинтересован популярным в то время мистицизмом, он, как и многие, читал Юнга, Штиллинга, Эккартсгаузена, Фенелона и пр., но при этом всегда оставался на твердой позиции Православной Церкви. Господство религиозного мистицизма в царствование императора Александра I, и особенно во вторую половину его, было значительным явлением в общественной жизни столицы. «Государь относился к мистике, как и к масонству, с полной терпимостью. Усиленное при его воспитании стремление сгладить в его глазах все разности, разделяющие людей, народы и религиозные исповедования, образовали из него космополита, придававшего мало значения национальным особенностям народов и религиозным особенностям исповеданий. Между тем природный склад его души устремлял его к таинственному, мистическому. Великие события двенадцатаго года усилили еще более его мистическое настроение. В девизе, принятом им после этих событий и изображенном на победной медали в память 12 года («Не нам, не нам, а имени Твоему»), он прямо выражал, что считает себя только орудием, посредством которого действовала высшая божественная сила. Но действие этой силы доступно чувственному взору. Оно созерцается внутренним оком души, при размышлении о Христе и таинственном соединении с ним»[93]. 6 декабря 1812 г. государь утвердил доклад князя Голицына об учреждении в Санкт-Петербурге Библейского общества. Президентом общества был избран Голицын. Архимандрит Филарет стал также одним из основателей общества. На первых порах деятельность Библейского общества была встречена с большим одобрением. Появилась наконец возможность напечатать Библию и на славянском языке в достаточном количестве.

Однако при всех своих заслугах Библейское общество имело и отрицательные стороны. Так, основным его правилом было: при издании книг Священного Писания держаться текстов, употребляемых тем или иным вероисповеданием, без всяких пояснений или комментариев. Таким образом, Православная Церковь не могла дать своим чадам святоотеческое толкование в приложении к Св. Писанию, чтобы защитить их от ересей и сектантства. Библейское общество признавало себя выше всех Церквей, желало работать для «универсального христианства», включающего в себя все христианские вероисповедания.