— Это она, что ли, чуть не угробила моего сына? — хмыкнул он.

— Добрый день, Алексей Дмитриевич, — поздоровался Михаил Анатольевич и протянул руку, но посетитель проигнорировал этот жест.

По-хозяйски прошёл к окну и, обернувшись, нахмурился.

— У меня мало времени, — сообщил он и, скрестив руки на груди, добавил: — Если бы мой сын не скрыл факт аварии, то не оказался бы в вашем клоповнике.

— Позвольте… — протестующе начал заведующий, но слушать его не стали.

— Не позволю, — снисходительно буркнул отец Сергея и, насупившись, пророкотал: — Как вы могли допустить подобное, ещё и в вип-палате?

— Это была досадная ошибка, — начал пояснять Михаил Анатольевич, но посетитель снова его перебил.

— Значит так… Выбирайте сами, или я подаю в суд, или вы оплачиваете счёт за лечение Сергея добровольно.

— Мы все оплатим, — кивнул заведующий и, потупив взгляд, пообещал: — Виновных накажем, и я…

— Накажете? — скептически хмыкнул отец Сергея и, побагровев, пророкотал, ткнув в мою сторону пальцем: — Вы немедленно уволите это недоразумение, а счёт за лечение пришлю позже. И учтите, за моральный ущерб я тоже потребую компенсацию.

— Да, конечно, — смиренно согласился Михаил Анатольевич и повернувшись ко мне, намекнул: — Анастасия хочет вам кое-что сказать.

— Я не виновата, — уверенно начала я, радуясь, что наконец-то могу высказаться в свою защиту.

— Мне это неинтересно, — осадил мою попытку отец Сергея и, обратившись к заведующему, вкрадчиво уточнил: — Надеюсь, мы поняли друг друга.

— Да, — кивнул Михаил Анатольевич и, поджав губы, произнёс: — Примите наши искренние извинения.

— Мне пора, — вытащив из кармана зазвонивший телефон, раздражённо бросил посетитель и, ответив на вызов, поспешно покинул кабинет.

— Анастасия, — с укором протянул заведующий и, пройдя к своему месту, заворчал: — Это был пожалуй единственный шанс принести извинения, и вы им не воспользовались.

— Но я же не…

— Учтите, затраты, связанные с этим событием, лягут исключительно на ваши плечи.

— Я не могу! Я не виновата! Да выслушайте же! — в отчаянии выкрикнула я и, закрыв лицо руками, заплакала.

— Кристина Семёновна любезно согласилась не заявлять в полицию о краже кольца, — поморщившись, продолжил меня отчитывать Михаил Анатольевич. — Но вы же понимаете, что мы не можем оставить без внимания все ваши ошибки и нарушения.

— Я не виновата, — пролепетала я в отчаянии.

— Факты говорят сами за себя, — покачал он головой и, вздохнув, сообщил: — Вы будете уволены по статье. Документы уже подписаны.

— Прошу вас…

— Не стоит, — подняв руку, перебил он жёстко и, насупившись, посоветовал: — Имейте смелость признать ваши ошибки.

— Но я не…

— Вы свободны, — грубо отчеканил Михаил Анатольевич и, захлопнув лежащую перед ним папку, подвёл черту: — Зайдите в отдел кадров и бухгалтерию. На этом всё.

Из кабинета заведующего я вышла, как в тумане и, больше не сдерживая рыданий, прислонилась к стене. Через несколько минут дверь кабинета хлопнула, и в поле моего зрения возникла бывшая начальница.

— Я тебя предупреждала, — тихо напомнила она

— За что? — охрипшим голосом спросила я.

— За то, что молода и красива. За то, что встала у меня на пути. За то, что влезла, куда не просили, — холодным тоном перечислила она и, гордо вздёрнув подбородок, зашагала прочь.

* * *

После подписания документов и получения расчёта я зашла на склад, чтобы сдать форменный брючный костюм, который выпросила в свою последнюю смену. Косые взгляды бывших коллег и перешёптывание за спиной окончательно выбило из колеи, поэтому я торопилась уладить все формальности.

Поспешно проверив карманы, выудила свой рабочий блокнот, пару конфет, которые таскала с собой почти всегда и пластиковую карточку. Не глядя, сунула всё это в рюкзачок и, сбивчиво попрощавшись, покинула больницу.