– Рад познакомиться, – протянул он руку Андрееву. – Виктор Дождев.

– Вы продавец колбасы?

Дождев поперхнулся, но глаза по-прежнему блестели и улыбались.

– Не совсем… – задумался он, а потом усмехнулся. – Продавец колбасы… Не знаю, что вам сказали. Но вас ждет хорошая работа. Не колбаса, конечно, в прямом смысле слова, гораздо лучше. У вас будет все! Колбаса в том числе.

Андреев побледнел. Не ослышался? Такой резкий и необоснованный переход от колбасы к работе мог сбить кого угодно, тем более Андреева, на тот момент романтичного, наивного юношу.

– Вам предстоит построить лабораторию для нужд Советского Союза. Понимаете, как это ответственно и почетно?

– Ничего не понимаю. Почему вы мне предлагаете это?

– Вы были на хорошем счету в институте. Все рекомендации имеются.

– Тогда причем здесь колбаса?

– Забудьте вы уже об этом, – впервые Дождев нахмурил лоб, отчего на его гладком свежем лице проступили несколько глубоких старческих морщин. – Нам с вами придется тесно работать, так что времени, чтобы узнать друг друга получше, будет достаточно.

– Мне лестно, что вы оказали такое доверие. Но у меня нет такого огромного опыта, на который вы рассчитываете.

Дождев нетерпеливо махнул рукой. Пора переходить к делу – все эти размусоливания утомили его. Человек он был простой и прямолинейный и пустую болтовню очень не любил.

– Здесь, – Дождев полной рукой очертил круг, – вы будете строить современную, отвечающую всем требованиям лабораторию.

– Что там будут делать?

– Логично, что опыты, – ядовито ответил Дождев.

– Я не просто так интересуюсь. Мне нужно знать, какие опыты, чтобы грамотно спланировать помещения, – по-деловому объяснил Андреев, заложив руки в карманы брюк.

– Любые. Так что думайте.

Так жизнь Андреева обрела четкие перспективы. Почти год ушел на то, чтобы спроектировать и вместе с бригадой построить огромный, оснащенный всем необходимым бункер. Правда, за это времени ясности в том, чем будут заниматься в лаборатории, не появилось. Ответы начальства были уклончивыми и туманными. Вскоре Андреев и вовсе перестал этим интересоваться. «В конце концов, не мое собачье дело – и лезть не надо».

Когда настало время внутренней отделки помещения, сюда стали приезжать, как понял Андреев, какие-то важные шишки. Первым ему был представлен некий Владимир Зябликов – утонченный, явно претендующий на свою исключительность да к тому же жуткий сноб. Выражался он загадочно и высокопарно, будто владел уникальной информацией, недоступной обычным людям.

– Нам предстоит набрать экспериментальную группу. Главный критерий – чувственное и ясное восприятие мира. В ближайшее время мы это сделаем, – уверял Зябликов на самом первом собрании, на котором по случайности присутствовал Андреев. В тот день небольшой зал был набит битком. Сидели какие-то уважаемые люди. Они внимательно слушали Зябликова. Некоторые из них даже что-то записывали. – Мы во многом будем на шаг впереди. Вы только представьте, какой силой обладают те, кто знает все о грядущем. И о месте каждого в загадочных свитках судьбы. А кое-кто может и вносить изменения в эти письмена. Полезные нашей родине изменения, разумеется.

В зале повисла тишина. Каждый, наверное, задумался, и, как показалось Андрееву, потому что он сам испытывал это чувство, ужаснулся. Представьте, вся ваша жизнь и вы – не нечто удивительное, а вы, как актер, играете по написанному за вас сценарию. Судьба, скажете вы. Но можно ли ее обмануть?

От одной мысли, что все происходящее неизбежно, по телу бежали мелкие мурашки.

– Какая это сила! Это похлеще всякого ядерного оружия, – продолжал воодушевленно говорить Зябликов. – Обостренная интуиция – своего рода панацея от будущих катаклизмов. Люди, а точнее – мы, всегда должны быть на шаг впереди. А как будут трепетать враги нашего Отечества! Вы только представьте!