– Мне такую же… Гм… Буратино. Но чуть побольше. И чтоб ладошки не сплошные, а пальчики двигались.

Первый раз я не уловил, но сейчас в глухом голосе покупателя послышался лёгкий акцент. Московский выговор, как у дикторов столичных телевизионных каналов.

– Можно и с пальчиками, – кивнул я, – но это будет дороже.

– Понятное дело, – согласился покупатель и протянул мне пакет. – Из этого материала…

Я взял пакет, заглянул. В пакете лежало обыкновенное полено и небольшой бумажный свёрточек.

– Получится?

– Почему не получится? Сделаем. На когда?

Он подумал.

– На вчера.

Я хмыкнул и покачал головой.

– Заказной товар не раньше чем через неделю.

– Через неделю так через неделю, – неожиданно легко согласился клиент.

Он полез в карман, достал деньги и протянул мне. Рука у него двигалась неестественно, будто протез. Ничего удивительного при таком морозе. И акцент в его голосе, скорее всего, того же происхождения – мороз, как и алкоголь, сказывается на голосовых связках.

– Это задаток. Сделаете – получите столько же.

– А иконку не желаете приобрести? – впрягся в разговор Мирон. – Есть лик Богородицы, святых великомучеников… Пора о вечном задуматься…

Не глянув на Мирона, покупатель развернулся и деревянной походкой побрёл прочь.

Я посмотрел на деньги, пересчитал. Пятьсот долларов! Вот это удача! Я о таком и мечтать не мог. В лучшем случае в месяц до двухсот долларов зарабатывал, а тут…

– Странный он какой-то… – раздумчиво сказал Мирон, и мне показалось, что он завидует моей удаче.

– Побольше бы таких сумасшедших! – весело ответил я.

– Я не о том… – покачал головой Мирон. – Ты заметил, какой у него нос? Как у покойника. И на шарфе инея нет, словно он не дышит.

– Ага, – поддакнул я, невольно вспоминая, что действительно не видел на шарфе клиента инея. – И двигается как мертвяк, и говорит утробным голосом из преисподней… Брось, Мирон! Замёрз человек до невозможности, а иней с шарфа отряхнул. Не все же закусывают «Вигор» наледью с усов. На себя посмотри – скоро нос отвалится от мороза!

– Лишь бы от сифилиса не провалился, – мрачно парировал он. – Кстати, ты слышал, что на днях из городского морга пропали два покойника?

Меня разобрал смех.

– И один из них пришёл сюда долларами швырять, – продолжил я. – Так, что ли? Чушь не неси, а?

Мирон сконфузился.

– Да ладно тебе… Что там в пакете?

Он заглянул в пакет, увидел полено и фыркнул.

– Решил окончательно переквалифицироваться в Папу Карло?

– От Рублёва слышу, – отрезал я, намекая на его иконопись. – Ты всегда был прямолинеен, как полёт кирпича.

Настроение сразу испортилось. Я раздражённо выдвинул ящик из-под лотка и стал укладывать в него кукол. Не люблю своего прозвища. Что за напасть – если кукол мастеришь, обязательно обзовут Папой Карло.

– Не сердись, Денис, – пошёл на попятную Мирон. – Извини. Не со зла я… Просто ситуация похожа на…

Он всё же не выдержал серьёзного тона и прыснул.

– Да пошёл ты… Когда вавки в голове, зелёнку пить надо, а не «Вигор». Тоже продаётся в аптеке, и тоже на ректификате.

Я закрыл ящик, сложил лоток.

– Уже уходишь?

– А что мне тут делать? Теперь полгода могу сюда не показываться.

– Да, повезло… – завистливо протянул Мирон. – А я ещё постою, авось и мне улыбнётся удача. Андрюхе повезло, теперь вот тебе, быть может, и мне привалит счастье. Бог, он троицу любит.

– Давно набожным стал? – фыркнул я.

– Наоборот, – покачал головой Мирон. – После случая с тобой начинаю подумывать писать иконы с отпетых грешников. Глядишь, будут пользоваться большим спросом.

– Не богохульствуй! – погрозил я пальцем.

– Какое тут богохульство? Грешники на земле живут намного лучше святых, а я в загробный мир не верю, потому тоже хочу неплохо пожить… Давай по пять капель на дорожку?