– Осуществление проекта планируется начать поздней весной текущего года. Поскольку всех вас я не могу отпустить на этот проект ввиду того, что большинство из вас задействованы в других проектах… да им и не требуется такое количество специалистов, то вы можете предложить свою кандидатуру до конца марта. Я рассмотрю заявку каждого кандидата, и совместно с уважаемыми коллегами из Франции мы примем решение.

В нашем ателье числится около десяти человек: кто-то совмещает работу параллельно в других студиях, а кто-то работает ещё и сам на себя.

Французский проект требует значительной отдачи и основательной подготовки. Обычными навыками тут не обойтись, и раз уж приниматься за такую работу, то просто необходимо успеть пройти дополнительное обучение.

И если даже предположить, что моя кандидатура идеально подходит на роль представителя от «Арс Витае» на долгосрочный проект в сказочный Сен-Жермен, то как Никита воспримет эту новость? Отпустит ли? Как часто будем видеться?

Может быть, раз, максимум два. За всё лето.

А может, всё-таки?..

Нет, я не смогу так. Как ни крути, не судьба мне покорить горизонты Сен-Жермен.

Дима

«Благодарим вас за интерес к работе военного журналиста. Мы ценим ваш опыт службы в армии и мотивацию помогать людям в зонах проведения военных операций. Однако по итогам вашего психологического исследования…»

Не дочитав письмо до конца, захлопываю крышку ноутбука. Чёрт возьми, очередной отказ! Четвёртый раз сдаю этот проклятый тест и четвёртый раз его проваливаю. Собеседования с мозгоправом, которые не обойти в нашей структуре, похожи на грёбаный фильтр, через который не проскользнуть даже плоскому червю. Формальность, от которой страдают все, кто пытается её обойти. И дело не в мнимой инфантильности, которой меня и других кандидатов-неудачников заочно наградил Лев Давидович, наш штатный психотерапевт, а в том, что по физической подготовке, теоретическим знаниям и многолетнему рвению попасть в ряды военных журналистов мне попросту нет равных. Но в сухом остатке я остаюсь в списке запасных, потому что «эмоциональная нестабильность» и «наличие рисков импульсивного поведения» являются приоритетными факторами при принятии финального решения. Может, хрен с ней, с профессией военного журналиста? Я же пошел в это дело с единственной целью – чтобы меня заметили и направили в зону боевых действий. Продолжу работать организатором съемок, а там и Петра Алексеевича сменю на посту редактора отдела и координатора. Смеюсь над нелепыми мыслями, хотя чем чёрт не шутит?!

– Макей, приветствую!

О, чёрта вспомни – и он уже на пороге!

– Привет, Алексеич. – Тяну руку руководству, которое внезапно появилось в дверях кабинета. – Пришёл позлорадствовать?

– И это тоже, – шеф ехидно улыбается. – Ты бы вместо того, чтобы материть Льва Давидовича, походил бы к нему на сеансы, может, был бы толк.

– Ага, еще посоветуй признать свою «эмоциональную нестабильность», которую приписал мне этот индюк самоуверенный.

– Дело твоё, как и жизнь, но наученного опытом начальника можно послушать хотя бы раз. – Он тяжело вздыхает и устало потирает щетину. Последние пару недель редакция завалена работой, и все вкалывают с двойной нагрузкой, а у руководителя отдела ответственность вообще зашкаливает. – Я вообще-то не вправлять мозги тебе пришёл, а по другому поводу. Есть запрос от Минобороны на съемки на полигоне. В ночь выезжаешь со съёмочной группой. Куда – узнаете в пути. Все детали уже отправлены по электронке.

– В этот раз я кем?

Может, этот день подарит мне хотя бы одну хорошую новость?