– А папа еще вернется? – чуть не плача, спросил Роман и снова обхватил ноги мамы.

Вокруг усадьбы да и в самой усадьбе в спешке обустраивались военные разных чинов и званий, раздавались крики и лошадиный топот, телеги и экипажи то въезжали, то уезжали. Вот заурчал мотор автомобиля, который остановился у гостевого дома. Как выяснилось, прибыл важный чин, который был здесь главным. Часть особняка, которую занимали Ядвига с Романом, освободили, и там разместился генерал, также были освобождены покои для полковников. В этом движении, беспрерывных перестановках отступало горе, которое случилось здесь несколько дней назад. Надо было спешно заниматься текущими делами и заботами, речь шла об эвакуации. Регина находилась словно в забытьи, она то начинала помогать переносить вещи, освобождая комнаты, то вдруг застывала на одном месте и звала к себе Романа, а того тянуло во двор, в шум и суету. Вместе с ним приходила Ядвига и просила их отпустить туда, где мальчику было интересно и где он опять встретил того военного на лошади, опять называл его папой, и тот прокатил его верхом на лошади. Регина всплескивала руками, выражая испуг, и говорила, это же так опасно. Она пыталась обнять сына, прижать к себе, но тот вырывался и, громко топая ножками, выбегал во двор. Ядвига не стала рассказывать ей о расспросах военного и о том, что она поведала ему о случившемся горе. И, конечно, она не призналась хозяйке, как ей нравится этот привлекательный и обходительный ротмистр, и что в глубине души она призналась себе, что с радостью пошла бы с ним, куда бы он ее ни повел.

Дожди прекратились, выглянуло солнце, в имении стало меньше шума и беготни, хотя число военных не уменьшилось. К Регине пришел управляющий и стал просить отпустить его с миром, он не терпит германцев и собирается податься к дальним родственникам, что живут аж у самого Днепра. Регине был противен этот человек, который, прямо или косвенно, был виновен в гибели Вацлава. Она тяжело задышала и не смогла сдержать бурю гнева и жгучей ненависти.

– Пся кровь, смерд поганый, в-о-о-н с глаз моих! – закричала она. – Вон! – повторяла она до тех пор, пока Язеп, пятясь, не закрыл за собой дверь. Обессиленная, Регина опустилась на стульчик и заплакала. Слезы лились ручьем, она вытирала их тыльной стороной ладони, шмыгала носом, а потом, сжав голову руками, в отчаянии заревела навзрыд.

Открылась дверь, и в комнату с плачем вбежал Роман. Регина прижала его к себе как последнюю спасительную веточку, которая может помочь выбраться из этого страшного болота, засасывающего все живое. В проеме двери стояла Ядвига, напуганная плачем хозяйки. Она понимала, что ее положение становится крайне неопределенным, если сказать не безысходным, и остается надежда только на Регину. Да, хозяйка была несколько заносчивая, но это было терпимо. Жаль Ядвиге было и мальчика, к которому она привязалась и даже считала, что любит его больше, чем его мать. Пани осталась одна и совсем без средств, на что дальше рассчитывать, где искать опору, на кого можно будет положиться? Сейчас вокруг много русских офицеров, они заглядываются на женщин, которых здесь почти нет, разве только пани да она. Но пройдет немного времени, и военные покинут это место, и что же делать?.. Регина перестала плакать, Роман засопел и уткнулся матери в грудь. Она вдруг ощутила, что взгляд Ядвиги, как и чуть раньше взгляд управляющего, выражают одно и то же: желание оставить ее одну с ее горем и невзгодами. Нужно было думать, как жить дальше.

Наблюдая за военными, Регина обратила внимание на чернявого полковника, он уважительно относился к разным чинам и доброжелательно разговаривал с кавалерийским офицером, который так помог им в пути, и к которому сразу потянулся Роман. Она решила поговорить и с тем, и с другим. Кольцова она увидела в саду, когда вышла звать к завтраку сына. Ротмистр стоял возле Ядвиги и Романа, которые весело смеялись, слушая его рассказ. У Регины слегка кольнуло в сердце от смеха Ядвиги, а офицер, увидев хозяйку, тут же оборвал рассказ и направился к ней, за ним засеменил Роман, поддерживаемый за руку няней.