– Папа, там шумит дождь, сильно шумит, я не могу заснуть, останови этот дождь, пусть он не шумит, – попросил Роман.

Вацлав с женой заулыбались.

– Мы сейчас закроем ушки, и дождика не будет, – весело предложила Регина, но Роман не сдавался.

– Это водичка на землю капает и шумит, а не на ушки.

Регина схватила сынишку на руки и крепко прижала к себе, смеясь и приговаривая: «Какой же ты у нас смышленый». Радость жены, милое лепетание сына вызвали у Вацлава раздражение, ему хотелось крикнуть, оставь его, это не твой ребенок, но он только сжал губы и вышел из кабинета. Регину беспокоило состояние мужа, она замечала его потерянность, безучастность к происходящему, это было заметно и при разговоре с управляющим. Через день на новом месте она ощутила его отчужденность к себе и сыну, и это пугало ее больше, чем кошмар, который она пережила в пути. Регина понимала, что дороги назад в Варшаву, к родителям, нет, и неизвестно, когда появится такая возможность. Здесь все было ей чуждо: хитроватый управляющий, незнакомые люди, крестьяне с вилами и топорами. Одна лишь жена Язепа проявляет к ней внимание и пытается понравиться, заигрывает с Романом, а тот ее боится. А тут еще Ядвига принесла новость, что здесь могут появиться военные и может начаться эвакуация. Однако обстановка на новом месте не приводила Регину в отчаяние и уныние, наоборот, в ней возникла жажда деятельности, которая уносила прочь страхи и сомнения.

За обедом она напомнила управляющему об отчете, и вечером в кабинете они втроем снова пытались разобраться в цифрах, каждая из которых вызывала у Вацлава вопросы, и он начинал допытываться у Язепа, что они означают. За два часа обсуждений они продвинулись всего на две строчки и то остались неясности. Вацлав для себя решил, что надо принять отчет таким, какой он есть, да и конечный результат получался не настолько мрачным, как накануне его представил управляющий. Возможный доход устраивал Вацлава. Управляющий чувствовал настроение хозяина и был доволен собой, но с опаской посматривал на молодую пани, от нее можно было ожидать всякого. И действительно, когда уже было решено расходиться, Регина попросила оставить ей отчет со словами, что если ей будет что-то непонятно, она попросит пана Язепа ей пояснить. Какая же въедливая жена у этого недалекого нового хозяина, подумал управляющий.

Вацлав решил детально ознакомиться со своим новым хозяйством и наметить планы, что делать с ним дальше, а еще он хотел съездить в ближайшее местечко и узнать, издается ли там какая-нибудь газета и наладить контакт с редакцией. Да и по совету управляющего надо бы побывать в уездном городке и дать там о себе знать. Но поездку он отложил до полного ознакомления с имением и принадлежащими ему землями. Регина внимательно изучала отчет, записывала интересующие ее вопросы, и через неделю, к удивлению Язепа, попросила его принести ей подтверждающие бумаги на приведенные в отчете цифры. Тот, краснея и покрываясь потом, начал править отчет, отчего менялись и конечные цифры. Управляющий понял, что эта въедливая особа может довести дело до суда, и надо срочно что-то предпринимать. На следующий день он встретился со старостой из соседней деревни, от которого узнал, что в деревню должны прибыть казаки. Они будут забирать все, что осталось у людей, армию кормить нечем, да и германцы наступают, а наши войска все отходят. Для управляющего такие события меняли все его планы, надо было спасать нажитое. Вечером он рассказал обо всем этом жене, надеясь, что она сумеет правильно донести эти новости до молодой хозяйки. Известие об отступлении армии обеспокоило Регину, она уже стала привыкать к этому дому и саду, занятая отчетом, меньше замечала неухоженность усадьбы, и решила, что никуда больше не поедет. Если Вацлав Казимирович хочет, пусть едет, а она останется здесь с ребенком. Да только может ли человек определять, что будет завтра, поедет он куда-либо или не поедет, не в его это власти. Казалось, вот наступил покой после того кошмара, который они пережили в дороге, и страшнее этого ничего уже быть не может. Да только в народе говорят, испытал одну беду, открывай ворота для второй, а то и третей, и дай Бог, чтобы третья стала последней. В короткой человеческой жизни какая бы ни была беда, а жить хочется, ой как хочется: видеть солнце и небо, дышать, обнять сыночка, приласкать мужа. А происходит так, как происходит.