На том конце провода повисает пауза… Я с остервенением потираю затылок. От беседы с Евгенией Тихоновной он разболелся ещё сильнее.

– В общем, я тебя предупредила, – холодно бросает Евгения Тихоновна и кладёт трубку.

Карга старая! Предупреждает она меня. Кинуть видимо решила, бабушка – божий одуванчик… Небось, жильца повыгоднее нашла, пообещал кто-то побольше – вот и весь сказ… А то родственница, видите ли, у неё! Чёрт… Неужели придётся новую хату искать? В предощущении такой перспективы мне становится тоскливо. К этой квартире я уже успел привыкнуть, я бы сказал, прикипеть душой. Четвёртый год живу всё-таки. Сколько всякого-разного здесь было: посиделки с друзьями, романтические свидания с девушками, бессонные ночи с ними же… Эх… Да и возня с переездом меня совсем не радует…

С больной головой и подпорченным настроением я бреду на кухню, открываю холодильник. Ага! Сейчас взбодримся!

На столе появляются початая бутылка водки, оставшаяся с недавнего празднования моего тридцатилетия, и лимон. Отрезаю кружок лимона, высыпаю на него щепотку растворимого кофе и сверху немного сахара. Готово… Теперь плеснуть водочку в рюмочку и… Звонок в дверь… Да что же это такое! Уже и выпить спокойно не дадут!

Натянув брюки, я ковыляю к двери.

– Кто там? – вопрошаю вяло. В глазок заглядывать лень. Поперекрикиваемся.

– Сто грамм! – доносится из-за двух листов стали, разделённых деревянной прослойкой.

В один момент дверь оказывается распахнутой настежь. С порога мне улыбается Костик Казаков. Он, как и прежде, высок и поджар. Смуглая физиономия хронически обветрена, тяжёлый квадратный подбородок подёрнут трёхдневной щетиной. На голове коротенький «ёжик». В общем, красавец мужчина.

– Вваливайся, гость дорогой! – приветствую я его.

– Здорово, орёл! – Костик протягивает мне ладонь. Хватаю её, с силой дергаю на себя, и Константин в прямом смысле вваливается в квартиру. Я придерживаю его поперёк груди, не давая упасть. – Здоров стал, чертяка… – ворчит Костя беззлобно.

– Разувайся, я на кухню. Сварганю чего-нибудь по-быстрому. Яичницу будешь?

– Да я вообще-то ел… – отвечает Костя, потерев горбинку на носу. – А вот от чая не откажусь!

Пока Костя возится в прихожей, я зажигаю газ, ставлю на плиту чайник и сковородку. Это он сейчас говорит, что только чай, улыбаюсь мысленно, а как только почует запах съестного…

– Значит, пьёшь? – интересуется Костя, войдя в кухню. Сев на табуретку, он берёт в руку водочную бутылку и с интересом разглядывает этикетку, потом переводит взгляд на стол. – Во как! – тычет пальцем в присыпанный кофе с сахаром лимонный кружок.

– Чего там, Кость?

– Закуска «Николашка», водка, – на вытянутой руке Костик показывает мне бутылку, – «Путинка». Символично…

Пожав плечами, выливаю содержимое шести куриных яиц на сковородку, присаливаю, посыпаю специями и накрываю крышкой. Спрашиваю:

– Что тут символичного?

– Один из них уже успел плохо кончить…

– Николай?

– Не просто Николай, а Николай «Кровавый»… Тот самый, который, как говорят, любил лимончик с кофе и сахаром под коньячок…

– Слышал что-то такое, – вставляю я. – Но там вроде икра чёрная была вместо кофе с сахаром?

– Разные варианты есть… – задумывается Костик. – Так вот, о чём это я… А! Выглянет Николай в окошко, посмотрит, как казачки народец русский на Сенатской рубают, и коньячку хряп! И лимончиком его, лимончиком! Красота!

Я снимаю со сковородки крышку, поддеваю свернувшийся белок кончиком ножа – вроде бы готово.

– А чем это так запахло? – настораживается Константин.

– Яичницей.

– Давай её сюда!

Разложив яичницу по тарелкам, я подсаживаюсь к столу.