Участие отца в уходе за младенцем может принимать всевозможные формы. Конечно, в плане лактации мужчины подкачали, но ведь кормление грудью – это лишь один из многих аспектов заботы о жизни и здоровье ребенка. У других животных самцы охраняют территорию; а там, где территория включает в себя источники пропитания (одна из главных причин охранять ее от вторжения), зачастую и отделяют часть пищи для детенышей и кормящих матерей. У гиббонов, живущих моногамными парами, самцы не носят детенышей и не защищают их, однако помогают самкам охранять территорию, что принципиально для поддержания их рациона из фруктов и овощей[66]. У мартышек, крошечных обезьянок из Южной Африки, самцы носят детенышей практически с самого их рождения, и единственный вклад самок в уход за ними – это то, что они кормят малышей, когда самцы им их для этого на время передают[67]. У прочих обезьян степень взаимодействия отцов со своими детьми варьируется. Некоторые, типа горилл, относятся к младенцам терпимо, но не уделяют им особого внимания; тогда как другие, например бабуины, часто носят малышей и играют с ними. Детско-родительские отношения могут принимать даже такие формы, как у обезьянок-маготов, у которых отцы используют детенышей в качестве пешек в статусных играх самцов, но при этом относятся к малышам очень заботливо[68]. Ясно одно: самцы млекопитающих, в том числе некоторых видов приматов, способны обеспечивать своих детенышей всем тем же, что и самки, за исключением молока.
Во всех человеческих культурах стандартная модель семьи предполагает наличие кого-то, кто выполняет функцию отца (обычно это биологический отец либо родственник жены). В любом обществе мужчины эти ведут себя соответствующим данной роли образом[69]. Антропологи полагают, что в обществах с крепким семейным укладом, где женщины участвуют в добыче пропитания, где родители и дети совместно занимаются хозяйством и преследуют общие цели и где мужчины не озабочены выполнением функции воинов, в воспитании детей биологический отец играет особую, важную роль[70]. Чтобы тратить значительные силы на воспитание детей, такой мужчина должен быть уверен в том, что именно он является их отцом; поэтому во всех культурах есть многочисленные механизмы вроде законодательно утвержденного моногамного брака и жесткого наказания для неверных жен, призванные уверить отца в том, что живущие в его доме дети – его собственные. И хотя в разных культурах степень участия мужчин в воспитании детей разнится, потенциальный масштаб подобного участия весьма велик. Отцы могут обеспечивать пропитание, крышу над головой, защиту и повседневную заботу, и обычно именно так они и поступают. Также имеются свидетельства того, что мужчины способны сильно привязываться к своим детям и что естественный отбор заложил в наших мужчин возможность быть хорошими отцами.
Так, в некоторых традиционных обществах отцы настолько близко связаны со своими детьми, что даже демонстрируют симптомы беременности и родов. Феномен этот известен как «кувада» (от баскского слова для «высиживания яиц»)[71]. В этих обществах мужчины страдают от токсикоза и должны подолгу отдыхать, чтобы набраться сил. В завершающий момент беременности односельчане укладывают кричащего мужчину-куваду в кровать, заботятся о нем, в то время как жена его рожает в каком-нибудь другом месте. И это не какой-то там дикий пережиток, сохранившийся в «примитивных» культурах. В Ежегоднике по внутренним болезням от 1982 года был опубликован отчет, демонстрировавший, что феномен кувады живет и здравствует и в нашей культуре. Ученые, исследовавшие 257 беременных пар, обнаружили, что 22,5 % отцов обращались к врачу с по меньшей мере одним необъяснимым симптомом, который они не испытывали прежде и который поразительно напоминал то, что испытывали их беременные жены: тошнота, вздутие живота и тому подобное