Мне вдруг вспомнилось, как год назад он попросил у Паши Иваненко его накладки. Он намазал руки магнезией, запрыгнул на перекладину и легко выполнил именно этот элемент, при исполнении которого я рассёк себе бровь. Затем он сделал два больших оборота вперёд и перелет прямым телом через перекладину в соскок. Мы стояли, смотрели и не верили своим глазам, а он снял накладки, взглянул на нас и, протягивая их Пашке, сказал: «Что рты раскрыли? Вперёд и с песней!» – и почему-то добавил: «Японский городовой!»
В больнице женщина-врач накладывала швы и качала головой:
– У тебя же уже есть шрам на этой брови! Это что тоже на занятиях гимнастикой заработал?
– Нет, это меня собака укусила. – ответил я и попытался вспомнить этот случай, произошедший со мной на каникулах у бабушки в Забайкалье, когда мне было шесть лет. Воспоминаний о том времени почти не осталось, только какие-то отдельные невзаимосвязанные фрагменты: жареное сало на сковородке, мотоцикл с коляской во дворе, гора отработанной породы возле угольной шахты, похожая на египетскую пирамиду…
1967 год. Букачача. Алексей с сестрой в гостях у бабушки.
Мой тренер оказался прав, через два дня я уже снова приступил к тренировкам.
Глава третья
Этой осенью мне исполнилось одиннадцать лет и меня стали вызывать на областные сборы по подготовке к всероссийским соревнованиям. Эти сборы проходили чаще всего в Ленинске-Кузнецком, в недавно открытом гимнастическом центре, который построили в 1972 году и почему-то назвали «Манеж спортивной гимнастики».
1984 год. Ленинск-Кузнецкий. Манеж спортивной гимнастики.
Сто метров длиной и тридцать шириной, с гимнастическим помостом в центре зала и с дюжиной поролоновых ям для приземлений со снарядов, это сооружение для нас было чем-то фантастическим.
О таких условиях для тренировок можно было только мечтать. Практически все школьные каникулы я стал проводить теперь на сборах в Ленинске-Кузнецком. Из Междуреченска до Ленинска ехать было шесть часов на автобусе.
Автовокзал, куда привозил автобус, находился в двух минутах ходьбы от манежа. Меня сажали на автобус, и я добирался до Ленинск-Кузнецкого гимнастического центра сам.
Когда я находился в Междуреченске, мы тренировались утром или вечером, поскольку учились в разных школах и в разных сменах.
Сегодня утром, когда я вышел из подъезда нашего дома, было ещё темно. Я прошёл по улице Космонавтов, пересёк Комсомольский проспект и оказался на натоптанной тропинке городского парка.
Снег хрустел под ногами, а я шёл и думал о том, как после обеда в школе на уроке физкультуры придётся сдавать на оценку беговые лыжи. Бежать пять километров на лыжах, когда температура воздуха минус восемнадцать градусов не очень приятно. Но меня больше беспокоила способность «прилипания» лыж к снегу, дающая возможность оттолкнуться и начать скольжение. Для этого нужно было уметь смазывать лыжи перед пробегом. Отец учил меня это делать, но мне казалось, что вся эта церемония никак не влияла на ситуацию.
Он закреплял лыжи в коридоре на табуретках скользящей поверхностью вверх, наносил парафин и аккуратно распределял его с помощью нагретого утюга.
После застывания парафина он снимал излишки скребком и натирал скользящие поверхности жесткой нейлоновой щеткой.
Никакой стопроцентной гарантии вся эта процедура не давала, поскольку держание, как и состояние снега, зависело не только от температуры, но и от влажности воздуха, ветра, новизны снега и даже территориального месторасположения. Приходилось всегда иметь при себе пластиковую растирку, а также более теплую и более холодную мази, чем предварительно нанесенная.