Первая сессия закончилась разочарованием. Университет оказался скучным маскарадом, где все только делали вид, что хотят стать журналистами. «Первое правило журналиста – если продаваться, то дорого», – сказал на первой лекции по теории журналистики преподаватель Павлов – единственный человек, который не притворялся.

Одногруппники собирались отметить окончание сессии дома у старосты. Аня выбрала пойти с папой в бар. Во-первых, она не хотела пить с одногруппниками, потому что месяц назад уже напилась в актовом зале и целовалась с каким-то придурком из политологов. Во-вторых, никто из компании ей не нравился. Точнее, так: Ане казалось, что она никому не нравится, – соответственно, она и себе запретила симпатизировать им.

От ветра чесались щеки. Аня стояла на трамвайной остановке и пританцовывала. В наушниках играла «Агата Кристи»: «Я же своей рукою сердце твое прикрою». Вечером надо попросить папу сыграть. Приклеенные к павильону на остановке объявления срывало ветром и уносило в сторону дороги. Трамвая не было уже десять минут. Люди на остановке матерились так же, как бывшие соседи во дворе. А говорили, в Петербурге все воспитанные.

Чтобы отвлечься, позвонила маме. Батарейка на телефоне замигала красным, когда мама спросила про оценки. Только оценки и интересуют. Не то, как они с папой уже два раза были в «Камчатке» и в филармонии, не то, как Аня купила себе настоящие «мартинсы» и попробовала виски на вечеринке, не то, что новая бабушка знает наизусть все стихотворения Пушкина, за исключением нецензурных. Только оценки. Будь хорошей девочкой. Слушайся папу. Укладывай волосы. Всегда гладь вещи. Извини, пора сцеживаться. Что за слово такое – «сцеживаться»? Аня убрала телефон в карман пуховика и пнула сугроб. Водитель белой «хонды» – точно как у мамы – два раза посигналил.

– Садись, не мерзни, – сказал он через окно и открыл дверь.

Аня огляделась и села на переднее сидение. Хотелось тепла. Обнять кого-то, похвастаться пятерками.

– Куда тебе? – спросил мужчина.

– Угол Фонтанки и Пестеля, – ответила Аня.

– Ну поехали.

В машине играл Носков. «Снег. Снег. Снег». На вид мужчине было лет тридцать. Хотя, может, и сорок. Однажды к маме похаживал парень, которого Аня считала студентом. Оказалось, ему было сорок. Через полгода отношений мама с ним рассталась, потому что каждое утро, перед тем как пойти в душ, парень подходил к кровати Ани и нюхал ее одеяло. На одеяле были нарисованы ежики. Она точно помнила ежиков, но не помнила, как мама объяснила странное поведение того парня.

Мужчина за рулем тоже был странным. Загадочным. Носков пел про любовь. Мужчина смотрел на дорогу. Он был одним из тех незнакомцев, которых встречаешь в толпе, цепляешься взглядом и уже никогда не можешь перестать искать среди толпы. Меняются лица, но не меняется обсессия. Аня пыталась силой мысли заставить мужчину посмотреть на нее, но он смотрел на дорогу. Приходилось довольствоваться профилем. В машине было душно – Аня краснела. Голова, в которой никак не умолкала чечетка мыслей, кружилась.

– Спасибо, что подвезли, – сказала она, когда машина остановилась. – Вот. – Аня протянула мужчине мятую сторублевую купюру.

– Себе оставь. – Он улыбнулся. – Я не таксист, но, если захочешь прокатиться, звони. Меня зовут Денис.

– А куда звонить? – спросила Аня.

Денис протянул визитку. В баре Аня сразу пошла в туалет и оставалась там двадцать минут, потом тщательно вымыла руки и пошла за столик, где ждал папа.

май, 2006 год

Втайне от себя самой я надеялась: кто-то заглянет через забор. Может, соседу приспичит одолжить шланг для полива. Может, уличные кошки прибегут на запах сосисок в тесте. Но прошло полтора часа, а мое голое тело так и осталось незамеченным. Каждое утро, когда бабушка уезжает по делам, я выхожу загорать. Выхожу в купальнике, но снимаю его, как только солнце нагревает живот. Ложусь на плед и рассматриваю себя. Кожа блестит от солнцезащитного крема. Пахнет как свежеиспеченный хлеб. Расставляю бедра пошире, чтобы загар был равномерным. Поза готовой к спариванию самки. Светлые волоски на темной коже. Острые коленки. Живот. Утром бабушка испекла сосиски в тесте. Я съела две, потому что они нереально вкусные и в них есть что-то запретное.