– Перед кем? – Маргарита следует за мной в комнату.

– Нет. Это трепещут. А я говорю трепещат – болтыхаются в воздухе, создавая звуки.

– Нет такого слова. Одиннадцать лет в школе, в двух школах! А русский язык так и не выучила.

– Зато я знаю язык музыки.

– Только какой толк, если ты не собираешься развивать свои способности дальше?

Поджимаю губы. Туше. Достаю из шкафа легкое платье. Маргарита поглядывает на мои записи новой симфонии.

– Ну, я продолжу писать музыку. База-то у меня есть. А дальше учиться ни к чему.

– Ага, не учи ученого, типа?

Маргарита поправляет волосы у зеркала. Пристраиваюсь рядом, причесываюсь и наношу на губы почти бесцветный блеск.

– Эх, и почему у всех в моей семье нос картошкой? – неожиданно вслух проговаривает Маргарита.

Поворачиваюсь к ней, чтобы видеть ее не через отражение.

– Ты чего? У тебя нормальный нос. Идеальный для твоего лица.

– Спасибо, – хмыкает она. – Вот у тебя прямой маленький, хорошенький.

– Зато у тебя губы пухлые, а не как у меня – две ниточки.

– Ой, бывает и тоньше твоих.

– И носы бывают больше твоих! Плюс кривые и волосатые внутри.

– Все перестань, фу, – смеется Маргарита.

Мы выходим на улицу и проходим через такой привычный двор. Волнительная мысль трогает мой разум. Меньше чем через год я буду тут гулять с коляской.

Мы проходим мимо лавочек. Там сидит бабушка в ярко-красной блузке и длинной юбке. Даже обувь и шляпка соответствуют по цвету. Вчера я ее видела в синем амплуа. Видимо, сегодня другое настроение. Или, может, она как в Таиланде: у каждого дня недели свой цвет?

«Куда такие молодые рожают! Мозгов совсем нет. Им бы жить и жить, а они…» – звучит в голове ворчание модной бабки, которое мне предстоит слышать каждый день через девять месяцев. Маргарита не замечает моих душевных переживаний. Выходим к шумной трассе. Проходим мимо института общей и неорганической химии им. Н. С. Курнакова, куда я мечтаю поступить учиться. Остался самый важный экзамен, и потом я приду сюда с документами. Буду учиться недалеко от дома. Не знаю, хорошо это или нет. Смогу больше времени поспать, а не тратить его впустую на перемещение из точки А в точку Б. И маме будет спокойнее. А если появится малыш, то будет проще во время сессии, если поступлю на заочку.

Гул машин и рокот двигателей неустанно повторяется. Проходим мимо невзрачных домов. Первый этаж привычно занимает коммерция: обои, ламинат, детская одежда. На другой стороне дороги за забором дразнится сад.

– Как у бабушки дела? – завожу разговор.

– Отлично. Бегает быстрее тебя. – Маргарита поглядывает на меня. – Я не шучу. Видела бы ты, с какой скоростью она поливала! Бегала с полными ведрами по огороду, пока папа ее не выгнал. Даже тогда она не легла спать, как нормальные престарелые люди, а испекла нам пирогов.

– И где пироги?

Розовые здания сменяют желтые. Доходим до очередного бутика. Напротив, во дворе, Музей Собаки.

– Родители должны были привезти. Приходи вечерком в гости. Я постараюсь спрятать парочку для тебя.

– Главное, прячь их не в себе, – шучу я.

Только вот реальность подавляет мою улыбку.

Погружаемся в подземный переход. Люди идут в два направления, обсуждает что-то. Девчонки впереди нас резко и громко начинают хохотать. Одинокий парень торопится куда-то, закрывшись от этого мира наушниками.

Выходим на солнце, поворачиваем направо и продолжаем путь в тени деревьев по направлению к Москва-реке. Справа, если идти вдоль набережной, будет Причал Парк Горького. А рядом с ним Театр музыки и драмы. Часть детства неотрывно связана с той сценой. Как мы с родителями играли там. Представляли, будто всей семьей выступаем перед публикой.