«Подготовили список всего, что нужно купить», – мысленно продолжил Серов, но и бровью не повел, оставаясь привычно невозмутимым и отстраненным. Таким его видели все, кому не положено больше.

– Не стоит суетиться. Я по личному вопросу.

– Конечно-конечно. Чем я могу вам помочь?

Станислав Сергеевич Малкин выдохнул, явно сообразив, что приехали не по его душу, да и в расходные книги, на которые он так выразительно покосился, никто заглядывать не будет. И расплылся в елейной улыбочке.

– Меня интересует ваша сотрудница. Эндшпиль Анастасия Викторовна.

У директора пару раз нервно дернулся глаз, но недаром он был опытным руководителем: тут же взял себя в руки.

– К моему глубокому сожалению, с этого дня Анастасия Викторовна здесь больше не работает…

– …находится в отпуске по семейным обстоятельствам, – с нажимом исправил Серов. – И за то, что она прекрасный сотрудник, вы пошли ей навстречу и сохранили заработную плату в полном объеме.

– С ума сошли?! – Самообладание Малкина дало трещину.

В ответ на выпад Илья молча стукнул кончиком пальца по своей визитке, ненавязчиво напоминая, кто является главным спонсором Дворца спорта, кто помогает закупать самое современное оборудование для тренировок и кто финансирует дорогостоящие поездки на чемпионаты. Не говоря уже о том, что большинство секций для детей тоже спонсирует фонд Креспо, что позволяет городу по праву считать себя «кузницей чемпионов» и привлекать к занятиям детей из малообеспеченных семей. Почему-то именно из них чаще всего получались самые выдающиеся спортсмены.

– Хорошо-хорошо! – устало выдохнул вновь вспотевший директор. – В отпуске с сохранением заработной платы.

– Рад, что мы поняли друг друга. – Серов поднялся и небрежным жестом одернул дорогой пиджак. – Завтра в три часа дня Анастасия Викторовна должна быть в вашем кабинете. Пригласите ее подписать документы, выпить чашку чая или что угодно на ваше усмотрение. Если ее здесь не будет, – он выразительно глянул на злосчастные расчетные книги, – то мой визит перестанет быть личным делом.

Доводить человека до инфаркта не стал, просто развернулся и вышел, оставив после себя запах дорогого парфюма и серебристую визитку с черным тиснением.

Малкин проводил гостя усталым взглядом, достал из кармана пиджака мятый носовой платок, промокнул лоб и проворчал:

– И что они все в ней нашли?

День у него и без этих угроз прошел под именем Анастасии Эндшпиль. Сначала Россеев за нее просил, потом Антипов звонил в гневе и пугал уходом, следом пришел Шведов и заявил, что без помощницы Насти не может работать. Теперь и сильные мира сего подтянулись.

Что она делает с этими мужиками, раз они вокруг нее стаей вьются?

– Настенька! Как хорошо, что ты ответила! Я места себе не нахожу! Ну прости меня, дурочку старую. Я ведь о тебе беспокоюсь. Уже тридцать, а рядом нет ни одного мужчины! Так в девках и…

– Мам, я еду домой, – коротко прервала поток сознания Стейш и вышла на своей остановке, хотя должна была проехать еще две, ведь жила последние три дня в огромной квартире Музы Загорской.

Много лет они обитали там вчетвером: Муза, она, Саша и Катюша. Но Зимины не так давно переехали в свою уютную квартиру рядом с парком, в которой Стейш всегда была желанным, но все равно гостем.

С того дня как они с Музой остались вдвоем на двухстах пятидесяти королевских квадратах, Стейш и у второй подруги стала чувствовать себя просто гостем. Раньше была Катюха, за которой нужен был присмотр, потом няня понадобилась и самой Музе Загорской. Но время успешно залечило старые раны подруги, теперь помощь не требовалась никому. Все были относительно счастливы.