Что я только не придумывала! Даже говорила, что лично буду нести вахту в лобби по вечерам. Атташе, оглядев меня с ног до головы, только хмыкнул. И я очень обиделась. Но по корпоративным стандартам любые обиды от клиентов следует, деликатно выражаясь, складывать в карман. Мои карманы уже отвисли до колен за годы работы. Ребекка так нам и говорила: «Если клиент вас оскорбил, радуйтесь! Это могло ему понравиться. И значит, он вернётся!» И я верила её словам, как десяти заповедям.

Короче, не успела я убить наповал Форточку, как позвонил Ями Сами и сообщил, что они едут на очередную и, скорее всего, заключительную инспекцию.

Консул прибыл через двадцать минут. После приветственной церемонии группа выстроилась свиньёй и мы двинулись. Я шла не впереди, а слева и немножко сбоку. Даже в передвижении японцам было важно соблюдать иерархию. Смотрели они номера, как всегда, молча, не комментируя, и это усугубляло мой привычный стыд.

Кстати, о стыде! Забыла сказать, что это было моё основное чувство на работе. Ребекка говорила, что мы должны испытывать гордость за свой продукт. Но я не могла не краснеть, впаривая давно требующие реновации клетушки по пятьсот баксов за штуку. Каждый раз во время показа номеров старалась встать на ковровые проплешины и прикрыть собой треснутые биде. Гейшам явно жилось лучше, чем нам, продажникам. Они хотя бы сами определяли ценовую политику.

Ну, наконец, последний пункт программы – президентский люкс, и мои муки закончены! Распахнув двери, я царственным жестом пригласила японцев внутрь. И сама вошла следом.

На диванчике в гостиной сидел господин Мамедов, о заселении которого меня, видимо, забыл предупредить ресепшен. Мамедов был с расстёгнутыми штанами. А между его ног на полу уютно примостилась одна из наших гейш. Обернувшись к вошедшим, она открыла рот от удивления, и выглядело это так, будто она хочет спеть в микрофон. Глаза господина Мамедова вылезли из орбит. Консул со свитой повернули ко мне побелевшие лица, напоминая актёров театра кабуки.

Я застыла, не зная, что делать. Но тут Ребекка, как всегда, мысленно пришла мне на помощь: «Улыбайтесь, девочки! Всегда улыбайтесь!»

Я сделала шаг вперёд и широко им улыбнулась.

После инцидента в люксе я опасалась возвращаться с работы домой – в каждой тёмной фигуре мне мерещился охранник Мамедова с пистолетом. В конце концов так и случилось. Охранник неожиданно вышел из-за угла и преградил мне дорогу. Но вместо пистолета у него в руках был мобильный. Я подняла на него испуганные глаза. Тот молча протянул мне мобильный. «Привет, детка!» – сказала трубка голосом Мамедова.

Видимо, после нашей встречи в люксе Мамедов решил, что между нами не осталось никаких церемоний и дело за малым. Он позвал меня на свидание, и, честно, я побоялась отказать «старосте храма». Однако его манеры в любовных делах оказались далеки от благочестивых. Он вёл себя так, будто приехал на стрелку: наступление без прелюдий, резкий захват противника, да ещё и молчаливые соглядатаи неподалёку. Несмотря на огромный букет роз и дорогой ресторан, в голове моей крутился один-единственный вопрос: где подобные женихи обычно прячут труп?

Чтобы спастись от поцелуев, мне приходилось всё время есть. Из ресторана потихоньку исчезали люди, Мамедов придвигался всё ближе. Но впиваться французским поцелуем в жующую даму он не мог и с нетерпением ждал, когда я наемся. Я же, пребывая в ужасе от перспективы слияния в экстазе, заказывала одно блюдо за другим и спустя два часа едва могла сидеть.

– Ты откуда такая вырвалась? – пучил глаза Мамедов. – Из Африки, что ли?