Честно говоря, поварившись в отельном котле девять лет, я уже ненавидела его всем сердцем. Мои коллеги любили судачить о том, что миру угрожает жидомасонский заговор. Я же была уверена, что корпоративные стандарты уничтожат жизнь на Земле гораздо быстрее. По крайней мере, что касается мирового господства, жидомасоны тут явно отдыхали. Каждый рабочий день в «гостишке» давался мне с трудом, но выйти из системы я не решалась.

Впрочем, именно благодаря работе я познакомилась с Мамедовым. Случилось это так.

Однажды тревожный маятник начал раскачиваться с самого утра. Мне позвонил охранник одного из наших вип-клиентов и осипшим голосом сообщил, что меня срочно хочет видеть его босс. Обычно, бронируя люкс для босса, он называл меня лапочкой и заигрывал, видимо мысленно кувыркаясь со мной на кровати шефа. Но тут ему явно было не до флирта. Порядком струхнув, я качнула маятник обратно и ответила таким же севшим голосом, что буду через минуту.

Я понеслась к лифту мелкой рысцой, время от времени переходящей в спортивную ходьбу. И очень надеялась не встретить в коридоре никого из начальства, так как нам было запрещено бегать, громко разговаривать, сморкаться и выражать негативные эмоции в гостевых зонах. Сотрудники отеля, и в особенности мы, отдел продаж (коротко – продажники), должны были всегда плыть как павы и общаться с гостями елейными голосами, будто они террористы, зажавшие чеку бомбы. Будучи тогда уже старшим продажником, я достигла высот в антитеррористическом искусстве.

Мамедов сидел за крайним столиком лобби-бара. Вообще-то, никто не знал, что он Мамедов и глава крупной нефтяной компании. Селился он в отель инкогнито, к ресепшен никогда не подходил, а для регистрации его охранник давал свой собственный паспорт. На визитке, которую мне торжественно передали в ресепшен, было написано всего пять слов: «Шалва Рафаилович Мамедов. Староста храма». И ни одной цифры.

Новые русские в костюмах Adidas сгинули вместе с мезозойской эрой, оставив палеонтологам лишь свои барсетки. Однако те, что не вымерли, изменились до неузнаваемости. Мамедов носил элегантные костюмы Hermes, вместо пистолета в его кармане лежали шёлковые платки, и ничто не выдавало в нём бывшего ликёро-водочного воротилу по кличке Палёный, оба бизнес-партнёра которого по совершенно загадочному совпадению пропали без вести ещё в конце девяностых. Спустя десять лет Мамедов построил церковь – видимо, чтобы молиться за упокой их душ. И, судя по визитке, духовной карьерой он гордился больше, чем ликёро-водочной или нефтяной.

Пересекая лобби, я внутренне собралась. Что бы ни стряслось, нельзя было упустить жирного клиента, который бронировал по сто пятьдесят ночей в год и ни разу не заикнулся о скидке. Иначе Форточка, наш директор отдела продаж, сняла бы мне голову.

– Доброе утро, господин Мамедов, – подойдя к нему, я остановилась, почтительно склонив голову и прямо-таки излучая корпоративную любовь. – Чем могу вам помочь, господин Мамедов?

Подобным примитивным приёмчикам обучали новичков на первом же тренинге: повторять имя гостя, не забывать про «язык тела» и «контакт глазами». Кстати, «язык тела» имел у нас российскую специфику. Таким типам, как Мамедов, руку подавать точно не стоило. Но наша американская тренерша Ребекка этого не понимала. Она постоянно твердила слоган нашей сети «Джентльмены обслуживают джентльменов!» и жила в своём иллюзорном мире. Хотя мужчин в индустрии гостеприимства – раз-два и обчёлся. Одни леди, обслуживающие джентльменов. И джентльменов ли?

Тяжёлые веки поднялись, и на меня уставились холодные глаза цвета нефти.