«Буржуа и деньги» стали почти синонимами. Какая-то ступень человеческой окультуренности
…изящество, изысканность, порой на грани маньеризма, наследие аристократической культуры…
безвозвратно ушла в прошлое, началось и постепенно изменило облик человека и цивилизации, что-то новое, мощное, сильное, на грани вульгарности и беззастенчивости вошло (стало входить) в жизнь.
Кажется, Т. Карлейль[335] сказал, что «Великая английская и Великая французская революции были совершены революционерами-мещанами». Можно соглашаться или не соглашаться с этими словами, но отмахнуться от них невозможно. Особенно на закате XIX века, не говоря уже о XX веке.
Смену эпох лучше всего проиллюстрировать на смене моды, одного из самых чутких барометров общественных изменений Нового времени.
Аристократический костюм был приспособлен к паркету и к салону, он предназначался для того, чтобы в нём позировать, демонстрировать себя. Такой костюм исключал спешку, внезапные, резкие движения.
Чуть утрируя можно сказать, что предназначен он был для безделья, для того, чтобы в нём фланировать[336], позволять себе фривольности[337]. Заметим, не случайно мы обратились к словам французского происхождения, аристократическая мода, прежде всего, была французской.
Буржуазный костюм, напротив, не должен был мешать стремительному и энергичному движению. Прямая линия заменила округлые линии, строгий цвет – пёстрые цвета. Костюм должен был подчёркивать подтянутость, мобильность, он придуман был не для безделья, а для делового успеха. Не удивительно, что законодателем буржуазной моды, стала, прежде всего, Англия.
Если во времена аристократии, не аристократам по происхождению, под страхом сурового наказания, запрещалось одевать аристократический костюм (?!), то в эпоху буржуазии запреты были отменены, каждый мог одеваться так, как ему нравиться. Но вступили в жизнь новые ограничения, деньги, и этим многое, если не всё, сказано.
Соответственно костюму (причина и следствие могут меняться местами) менялась и философия семьи и брака.
Если позволить себе весёлый, радужный, чуть ироничный взгляд, аристократический брак даже может вызвать восхищение. Разве не прекрасно, если не разделяешь с женщиной быт, если женщина никогда не является в неглиже, если мужчина всегда является перед женой, будто только что из салона мод, если манеры (манеры, манеры) ограждают от любых вульгарностей, и т. д., и т. п.
Конечно, это, скорее, наши фантазии, чем реальность, но – как выяснили мы выше, пусть по другому поводу – «идеальные сущности» нередко помогают понять далеко не идеальную прозу, даже аристократической жизни.
Но таков или не таков аристократический брак, стоит им восхищаться или не стоит, мы живём в пространстве не аристократического, а буржуазного брака. Это относится и к цивилизованным странам, и к странам «третьего мира». Это относится и к постсоветской, мусульманской стране, в которой пишу эти строки.
Подобно моде и костюму, если аристократический брак придуман для «безделья», то буржуазный брак «для дела».
«Для дела», когда имеется в виду общая хозяйственная деятельность.
«Для дела», когда имеется в виду создание частной сферы, в которой можно отгородиться от треволнений социальной жизни.
«Для дела», когда имеется в виду интимная жизнь, необходимая для здоровья.
«Для дела», когда имеется в виду воспитание детей, которые должны стать опорой в будущем.
Ничего романтического, только «для дела», подтверждают брачные объявления этого времени.
«Владелец фабрики, офицер в отставке, с хорошим положением, 31 год, честный, видная симпатичная внешность, слишком занятый (?!), чтобы тратить время на знакомство, желает путём объявления вступить в счастливый (?!) брак в недалёком будущем с молодой особой приятной наружности. Желательно состояние в 150 000 или 200000. Просят присылать (не анонимно) данные о возрасте и состоянии, если возможно с присоединением фотографической карточки, которая немедленно же будет возвращена. Посредников просят не являться. Знакомство с родственниками желательно. За строжайшую тайну ручаюсь честным словом, требуя взамен такой же строгой тайны».