– Не знаю, – ответила мама, – сходи сам, посмотри.

Никита вышел со двора, перешёл улицу, и по протоптанной тропинке пошагал к дому Буториных. Там действительно вовсю кипела работа: на рогатых старых козлах лежало толстое бревно. Дед Николай и Светлана, упершись левыми руками в это бревно, таскали туда-сюда большую двуручную пилу, которая звонко пела при движениях работников. А на лавочке сидела Елена Васильевна и наблюдала за процессом. По двору распространялся смолистый запах опилок.

– Здравствуйте. Бог в помощь! – сказал Никита, облокотившись снаружи на калитку, – Вам работник в помощь не требуется?

Дед Николай перестал тянуть пилу на себя, распрямился, и посмотрел, сощурившись, в его сторону.

– Это кто ж у нас такой помощник? Горбунов Никита, что ли?

– Угадал, дед Николай! Это я и есть. А что же вы никого не позвали в помощь? Я бы не отказал!

Светлана смахнула пот со лба. А Елена Васильевна с усмешкой сказала:

– Ну, здравствуй, сынок! А ты пилу тягать ещё не разучился?

– А Вы проверьте!

– Ну, заходи.

Никита распахнул калитку и, войдя во двор Буториных, крепко пожал руку деду Николаю. Потом он, приветливо кивнув Светлане, снял с себя борцовку, обнажив загорелый крепкий торс, и предложил ей посторониться. Почесав пальцами свою отрастающую бородку, и поплевав на ладони, он ухватился за рукоятку пилы и сказал:

– Я готов.

Дед Николай посмотрел на него хитрым глазом и негромко проговорил:

– Ну-ну!

Ухватив свою рукоятку, он плавно потянул пилу на себя. Никита ответил таким же плавным встречным движением. Пила равномерно заходила туда-сюда, оглашая окрестности весёлым звоном. Из распила обильно сыпались сосновые опилки. Скоро бревно было распилено, и тяжёлая чурка, отвалившись, гулко стукнулась о землю.

Николай Алексеевич одобрительно произнёс:

– Молодец! Не забыл!

Никита ногой катнул в сторону упавший тяжёлый чурбан, и они с дедом вместе переставили обрезок бревна на козлах так, чтобы было удобно пилить дальше. Пила снова ритмично и звонко запела. Минут через сорок все привезённые брёвна были распилены, и лежали во дворе большой кучей выше человеческого роста. Баба Лена увидев, что работники подустали и хорошенько вспотели, сказала внучке:

– Светик, ты бы кваску принесла! Они, чай, не откажутся. Верно же?

Оба работника согласно закивали головами, а Светлана быстро подскочила и скрылась за дверью в дом.

Дед Николай, присев на лавочку рядом с женой, заметил:

– А ты, парень, молодец! Навык не потерял! Я-то думал, ты не выдержишь, спасуешь! А ты – нет! Смог, однако!

Никита смущённо пожал плечами и ответил:

– Привычка к тренировкам! Я по три раза в неделю в спортзал хожу железо тягать, да ещё каждое утро пробегаю по десять километров.

Скрипнувшая дверь дома выпустила на крыльцо Светлану с запотевшим глиняным кувшином и парой таких же кружек. Она подала кружки деду и Никите, налила в них квас, и они оба крупными жадными глотками выпили свои кружки до дна, обливаясь холодными струйками терпкого кваса.

– Николай Алексеевич, – спросил Никита, – а колоть дрова мы сегодня будем?

– А ты сможешь?

– Ну, хоть начать!

Дед рассмеялся:

– Да ты, брат, орёл, как я погляжу!

Светлана, пожалев Никиту, тихонько высказалась:

– Не надо, Никит! Ты же так упадёшь от усталости!

– Вот, ещё! – сосед не стал отступать, – Где у вас колун?

Дед Николай кивнул головой в сторону, где Никита увидел торчащий из большого старого пня колун. Он качнул его за длинную рукоятку и выдернул из пенька. Потом на пень приспособил свежераспиленный чурбан и, высоко замахнувшись, резко опустил колун. Чурбан развалился почти точно пополам, а половинки упали в стороны.