«Ещё остались кошки», – эта мысль никак не могла покинуть Нину даже тогда, когда она побежала со всех ног, заметив возвращающийся остроконечный истребитель, который, судя по синим вспышкам за пределами города, сопровождаемым грохочущими звуками взрывов, только что совершил атаку на остатки загородного ополчения и теперь направлялся к развалинам города, дабы закончить начатое и окончательно сровнять их с землёй.

Красная полоска на горизонте ознаменовала завершение этой напряжённой ночи, которая должна была теперь перерасти в не менее напряжённое утро. На фоне рассветного неба чёрный истребитель выглядел ещё более контрастно, что как нельзя лучше подчёркивало всю его чуждость этому месту, да и вообще любому месту на этой планете. Весь его вид говорил о враждебности ко всей окружающей Земной атмосфере, из которой он выбивался настолько резко, что Нина почувствовала эту враждебность на каком-то подсознательном уровне, отчётливо понимая, что перед ней именно враг, заклятый враг, и никто иной. Девочке, всегда доброжелательной ко всем окружающим людям и животным, ранее не доводилось испытывать ничего подобного, и это пугало её не меньше, чем неминуемая опасность, нависшая над ней в этот момент. Она видела разрушения, видела людей, в страхе бежавших от неведомого врага, видела кошек, которые чуть не погибли по его же вине, но не испытывала к нему ни малейшей агрессии. Другое дело теперь, когда она увидела истребитель перед своими глазами. В тот миг всё изменилось. Сейчас Нина отчётливо понимала, что такое ненависть, и как бы она ни старалась отгородиться от этого столь не свойственного для себя неприятного чувства, все её попытки имели прямо противоположный эффект. Ненависть нарастала, и её невозможно было остановить. В какой-то момент Нине даже казалось, что вид этого истребителя пробудил в ней что-то более древнее, чем сам этот мир, что-то, не поддающееся никакому контролю и выходящее за пределы любых рациональных объяснений, что-то знакомое, будто смутная картинка одного забытого сна вдруг повернулась к ней изнаночной стороной, обнажая всю суть своего истинного значения, ранее сокрытого под наносной видимостью человеческого восприятия этого сна. Ощущение, что это всё же не её собственное чувство, а чувство кого-то другого, также не покидало Нину, но как бы то ни было, она была абсолютно не в силах бороться с ним, и через считанные мгновения весь этот эмоциональный накал вылился в конкретное действие – Нина остановилась в тот самый момент, когда истребитель оказался практически напротив неё, и бросила в него камень.

Камень, конечно же, не долетел, а истребитель пронёсся мимо, даже не восприняв маленькую девочку в качестве оппонента. Нина проводила его исполненным ненависти взглядом, когда он полетел в сторону уже закрывшегося эвакуационного люка, и почему-то улыбнулась, будто знала о том, что сейчас должно произойти. В ту же секунду крыша люка снова открылась, с мощным свистом выпустив сияющую ракету, прошившую истребитель насквозь, а после взорвавшуюся где-то за пределами облаков. Вслед за этим подобный свист раздался и далеко за пределами города, и залпы ракет, выпущенных из недр земли, подобно праздничному салюту окрасили рассветное небо своими ослепительно яркими вспышками. Нина смотрела и наслаждалась зрелищем, не в силах отвести от него взгляд.

В тот момент ненависть улетучилась, и её место заняло чувство неописуемой гордости за подобное оружие и его создателя, такое, как если бы Нина сама была ко всему этому причастна. «Это свои», – пронеслось у неё в голове на фоне мыслей о величии событий, начало которых ей посчастливилось засвидетельствовать в этот день.