Но спустя несколько минут он встал из-за стола, подошёл к массивному сейфу, скрытому за стенной панелью, и вынул оттуда папку с личным делом Лейнингена. Вернувшись на своё место, хозяин кабинета открыл её и принялся изучать содержащиеся там документы.

Гиммлеру, в отличие от Рёсслера и Вюста, Лейнинген никогда не нравился. Рейхсфюрер считал его слишком заносчивым и подозревал в неабсолютной преданности национал-социалистической партии. Во многом слова о пустой трате времени и сил были отражением его собственного мнения. Поэтому Гиммлер совсем не станет переживать, если экспедиция Лейнингена никогда уже не вернётся из Ливийской пустыни.

Просмотрев бумаги, он закрыл папку и вернул её в сейф. В апреле 1945 года перед самым крахом Третьего Рейха Гиммер сожжёт среди прочих и эти документы, думая, что навсегда стирает из истории память о Густаве Лейнингене.

Однако Ливийская пустыня хранила в своих недрах не только древние гробницы и страшные проклятия, а ещё и гораздо более прозаичные вещи. И более привлекательные в финансовом плане. Например, большие залежи нефти. А там где есть нефть, всегда найдутся желающие её добыть и продать, нажив на этом баснословные богатства.

Правительство Египта, не имевшее средств заниматься этим проектом самостоятельно, подписало концессионное соглашение с одной из крупных западных ресурсодобывающих компаний на разработку нескольких месторождений в этой области. Поначалу всё шло очень удачно: нефть оказалась хорошего качества, и предположительные её объёмы оценивались экспертами как очень значительные.

Но спустя некоторое время после начала работы буровых установок внезапно возникли проблемы: оборудование то и дело выходило из строя без явных на то причин, люди, обслуживавшие вышки и жившие там же в бытовках, стали жаловаться на частые недомогания, головокружения, тревожность, чувство беспричинного страха.

Руководство компании, люди прагматичные, ни в какую мистику не верившие, стали подозревать саботаж, происки конкурентов. Для проверки ситуации в качестве ревизора был послан глава ближневосточного подразделения нефтяного гиганта Адриан Ван Дер Хют.

Сейчас он в составе группы из двадцати человек на нескольких внедорожниках «Мерседес-X-Класс», в открытых кузовах которых лежало специальное измерительное оборудование, накрытое брезентом, направлялся к первой из трёх буровых вышек.

По дороге они сделали короткую остановку в одной из деревень местных туарегов – последнем человеческом поселении на пути к конечной точке их маршрута, чтобы пополнить запасы воды и купить у здешних жителей чего-нибудь перекусить. На самом деле, это была в большей степени показная забота компании об «аборигенах», призванная поддержать положительный облик современного «цивилизованного» гиганта капитализма, а не реальная необходимость для членов ревизионной группы.

Пока несколько человек из местных носили продукты и воду и загружали их в один из автомобилей, члены группы праздно бродили вокруг, разминаясь после долгого переезда, болтали и шутили с детьми, которые играли тут же поблизости, и которым интересно было посмотреть, что за вещи эти люди берут с собой в пустыню.

В это время Ван Дер Хют беседовал со старейшиной поселения у него дома, куда был приглашён в качестве почётного гостя разделить скромную трапезу. Дабы не выказывать явного неуважения, он согласился, хотя гораздо охотнее сейчас бы продолжил движение к цели своего путешествия, а не терял здесь время. Адриана Ван Дер Хюта вообще не прельщала перспектива торчать в этой проклятой пустыне вдали от благ цивилизации. С гораздо большим удовольствием он провёл бы это время с семьёй где-нибудь в Европе или одном из экзотических островов. Но делать было нечего: проблемы компании должен был кто-то решать, а у него, Ван Дер Хюта, это обычно получалось неплохо.