Когда группа более-менее освоилась: зажгли огонь в настенных и напольных светильниках, убедились, что нет ловушек, отдельные её члены разбрелись по помещению. Рассматривали настенную живопись, предметы обстановки, в том числе несколько хаотично расставленных саркофагов, многочисленные статуи богов и животных. Здесь же обнаружились сосуды с внутренними органами: при мумификации умерших их вынимали и хранили отдельно. Но Лейнинген чувствовал, что это ещё не конец. Он отдал приказ вскрыть все саркофаги, для чего сверху пригнали оставшихся туарегов. Работали те неохотно, но всё же не выказывали явного сопротивления. Под крышками обнаружились мумии ближайших помощников жреца, но самого его не было.

Но Лейнинген знал, что жрец где-то рядом. Тот звал его: уже некоторое время Густав слышал голос в своей голове, хотя и не мог разобрать слов. А голос тем временем становился всё настойчивее. Неужели они все не слышат?! Он начал лихорадочно осматривать все стены в поисках новых замаскированных дверей, но никаких швов не было. Лейнинген раз за разом обегал помещение, водя руками по стенам, нагоняя страх на остальных присутствующих.

– Прошу вас, Густав! Довольно на сегодня! Вы устали, да и все мы тоже! Вернёмся сюда завтра утром и найдём вашего жреца! – не выдержал, наконец, Крюгер.

Лейнинген не обратил на его слова внимания. Тогда бедолага на свою беду рискнул остановить профессора, схватив его за руку. Когда ему удалось это сделать, и Густав повернулся лицом к своему заместителю, тот в ужасе отпрянул. Лицо Лейнингена уже не было лицом нормального человека: это был настоящий сумасшедший, глаза которого светились лихорадочным блеском.

– Ищите вход в гробницу, Петер, – произнёс он с угрозой в голосе, доставая свой пистолет и направляя его прямо в живот своему заместителю.

Лейнинген окинул всех присутствующих тяжёлым взглядом. Даже у солдат СС на лицах застыло недоумение, смешанное с чем-то вроде страха. Хотя этих людей учили быть готовыми ко всему, особенно когда участвуешь в работе такой организации как «Аненербе», ситуация им явно начинала казаться выходящей из-под контроля. Да и вообще, им было сильно не по себе от всей этой обстановки. Здесь у всех присутствующих возникало ощущение, что за ними кто-то наблюдает.

– Хорошо-хорошо, давайте мы все поищем! – пытаясь разрядить обстановку, предложил старший эсэсовец.

Он отдал приказ своим подчинённым простукивать плиты, из которых был сложен пол в камере, и искать возможные щели между ними. Это возымело положительно действие на Лейнингена: он более-менее успокоился, убрал пистолет и вернулся к своему прерванному занятию.

Туарегам тоже не дали просто так стоять в сторонке и наблюдать за работой солдат СС. Их также заставили ползать и искать предполагаемый ход вниз. Вскоре одному из этих бедняг «посчастливилось» наткнуться на щель между плитами, которая оказалась чуть шире остальных. Под плитой оказался проход: вертикально уходящая вниз шахта. Такая узкая, что поместиться в которой мог бы только один человек, и явно глубокая, так как свет фонарей не мог достать дна.

К Лейнингену снова вернулось его беспокойство, тем более что теперь голос в его голове стал слышен отчётливее. Словно кто-то вынул невидимые затычки из его ушей. К облегчению арабов, на этот раз он сам решил первым лезть в проход. Его даже не стали останавливать Крюгер и остальные, отчасти потому что считали это бесполезным, а отчасти потому, что в глубине души надеялись, что если он сгинет там во тьме, то они смогут-таки убраться из этого жуткого места.