Обвязав канат вокруг одной из колонн, Лейнинген полез в шахту, освещая себе путь карманным фонарём. Два, три, десять, двадцать метров – шахта, казалось, не закончится никогда. Но метров через пятьдесят она, наконец-то, привела его в очередную небольшую камеру. Впереди ещё одна дверь. На этот раз действительно последняя. Он знает это. Там, за этой дверью то, что он искал долгие годы. Голос становился с каждой секундой сильнее и отчётливее: «Иди сюда!», «Иди ко мне!», «Открой саркофаг, и я расскажу тебе, что знаю сам!», «Ты узнаешь всё и станешь хозяином мира!»

Густав сам не заметил, как дверь без особых усилий поддалась и распахнулась перед ним, как сам собой зажёгся огонь в светильниках: сейчас его не интересовало ничто кроме саркофага. Вот он, прямо перед ним! Ещё немного усилий! Да, крышка медленно двигается…

А наверху остальные члены экспедиции тщетно пытались докричаться до своего руководителя. Воспользовавшись тем, что солдаты отвлеклись, арабы предприняли попытку к бегству. Они толкали друг друга, стремясь скорее отказаться в коридоре, по которому сюда попали. Затрещали автоматы, и несколько человек тут же были сражены насмерть, а уже в следующее мгновение все они: и беглецы, и их палачи, и учёные, держась за головы и в ужасе кричали, не в силах слышать голоса, один из которых уже был знаком Лейнингену. Голоса приказывали им убивать!

Началась безумная кровавая бойня. Те, у кого было оружие, без разбору стреляли в безоружных, которые, в свою очередь, нападали на них и друг на друга с такой скоростью и яростью, каковых никак нельзя было ожидать от этих людей в обычной жизни. Бесстрастными в этой ситуации оставались лишь статуи и украшавшие стены изображения богов и людей. Они взирали на страшную картину с полным равнодушием на своих неподвижных лицах, словно говорили: «Вас ведь предупреждали не приходить сюда!»

Некоторым туарегам удалось всё-таки убежать в коридор до того, как началась стрельба, но считать их спасёнными уже было нельзя. Как только Густав Лейнинген открыл саркофаг, вместе с древним проклятием в гробнице сработали и вполне естественные защитные механизмы: проходы оказались наглухо заблокированы скрытыми в стенах дополнительными дверями, к тому же по специальным желобам во все коридоры стал поступать песок, окончательно замуровывая тех, кто осмелился потревожить покой гробницы.

В результате, песчаные пласты пришли в движение, и стены карьера, который рыли все эти дни рабочие-арабы, стали осыпаться и засыпать проход наверху, унося с собой и лагерные палатки и технику, остававшиеся на поверхности. В результате, котлован больше чем наполовину оказался засыпан, и только остовы машин, торчащие из песка, служили доказательством, что ещё совсем недавно здесь были люди.

*      *      *

В кабинете Генриха Гиммлера в Берлине раздался телефонный звонок.

– Слушаю, – бесстрастно произнёс он в трубку.

– Это Вюст. Вы просили доложить, если будет что-то новое про экспедицию Лейнингена, отправленную в Египет…

– И что же нового вы узнали? – прервал собеседника Гиммлер.

– Связь с ними пропала. Вот уже два дня не получаем радиопередач.

– Пропала?.. Вы хотите сказать, что они все погибли?

– Я не знаю, мой фюрер… Может быть, нам отправить другую группу на поиски?

– Нет, не стоит, Вюст. Вы же знаете, как Гитлер относится ко всему этому египетскому направлению: пустая трата времени и сил! Я уверен, что его ничуть не расстроит это известие. Если Лейнинген жив, то рано или поздно он объявится, если же нет, что ж…

– Но, мой фюрер, там ведь и другие учёные…

– Я уже всё сказал! Благодарю за то, что позвонили, Вальтер! – Гиммлер вернулся к своим делам.