Одно стекло шаталось в оконной раме, и я каким-то гвоздем сломал пару реек, потом вытащил стекло и залез в комнату. Когда глаза привыкли к темноте, я вышел в коридор и нашел лестницу. В доме стояла гробовая тишина, но я не боялся и начал подниматься по лестнице. На площадке остановился и превратился в огромное ухо – слушал, откуда раздаётся шорох, поскрипывание и женский голос. А когда определил направление, тихими кошачьими шагами направился в крыло, откуда они были слышны. Шел метр за метром и шуршание с женским голосом становилось все ближе и ближе. Но приблизиться к нему я, тем не менее, никак не мог. По моему мнению, я прошел уже метров сорок, и впереди меня был все тот же коридор с дверями в комнаты.

Я оглянулся, чтобы оценить расстояние, которое прошел, но из-за темноты не смог этого сделать. Но все равно, для небольшого, в общем-то, барака я прошел слишком большое расстояние. Это мне не понравилось. Но увидеть своими глазами девушку с фонариком или со спичками и надавать ей по заднице, у меня только крепло с каждым пройденным мною метром, и я пошел дальше, стараясь не шуметь. Прошел еще метров пятьдесят и стал ругаться про себя – этот барак оказался чересчур длинным, а впереди он еще и поворачивал. Это не лезло ни в какие сани.

За поворотом я, наконец, увидел впереди фигуру в белом и поскакал из всех сил, не особенно и церемонясь. Догнал, хотел схватить даму за плечо, но рука моя пролетела через плечо и через все ее туловище. Дама не обладала телом, – это было самое настоящее привидение. Оно держало в своих руках маленькую лампадку, и когда я попытался ее схватить, у меня ничего не вышло. Дама шла по пустому коридору, не обращая на меня и попытку ее схватить никакого внимания. Я забежал вперед, но она прошла через меня, как будто это так и надо.

Тогда поплёлся сзади, обдумывая, что еще мне придумать, чтобы она, наконец, обратила на меня внимание. А она еще пела негромко, назло мне. Тогда я подкрался как можно ближе и так каркнул ей в ухо, что сам чуть-чуть не оглох. Никакого эффекта. Тогда я крикнул петухом три раза, опять зря. Я встал вспоминать, как обращаются с привидениями, но в голову ничего не лезло. Забежал вперед, стал махать зажигалкой, не помогло, стал открывать все двери впереди, надеясь, что ее остановит, опять безрезультатно, – она проходила, не замечая этого. Запел фальцетом, опять ноль внимания. Я плелся за ней и ждал, когда ей надоест шляться по коридору, и тогда я замечу, куда она зайдет, и замечу это место. Я посмотрел на стрелки моих часов, – они были намазаны фосфором и показывали уже половину пятого ночи. Скоро должно взойти солнце и тогда это привидение уберётся к чертям собачьим, а я останусь ни с чем.

Впереди стало чуть светлее, и я понял, что наступает рассвет. Привидение, по-моему, не обращало на это никакого внимания, но я заметил, что с ним происходят какие-то изменения, – фигура стала ниже, шире, руки под саваном зашевелились.

И вдруг стало светло как днем, – я моргнул несколько раз от изумления, потому что нескончаемый коридор вдруг закончился, и я очутился перед собором Василия Блаженного, прямо на лобном месте. Вокруг шумела толпа, одетая в кафтаны, камзолы, сапоги с лаптям и с онучами. Я стоял на самом лобном месте, перед здоровенной колодой с воткнутым в нее огромным топором, а рядом прохаживался палач в черном плаще с накинутым на голову капюшоном. Нехорошие предчувствия зашевелились у меня в голове, – по-моему, мне собрались отрубить голову…

Я не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, а просто стоял и приготовился к самому худшему событию в своей жизни. Палач откинул капюшон, и тогда я узнал в нем старуху, которая охраняла бараки. В руке у нее сверкнул остро наточенный огромный топор, она размахнулась, и я потерял сознание, казалось, навсегда.