Между ног ощущается давление чего-то очень твердого.

12. Глава 12

Амир смотрит мне в глаза. Удерживает взгляд, старается не давить на меня всем своим весом, упираясь предплечьями в матрас, но мне все равно жутко тяжело дышать.

— У вас же…спина… — мямлю, когда становится слишком жарко.

— У меня еще и член, малышка, которому очень понравилось все, что ты творила своими пальчиками.

Щеки вспыхивают, сердце в груди бьется быстро. Амир наклоняется, нацеливаясь на мои губы, но я вовремя отворачиваю лицо, и поцелуй ложится на щеку.

— Рина, накажу, — со смешком качает головой Гаджиев. — Когда собираешься супружеский долг отдавать?

— Никогда?.. — спрашиваю с надеждой в дрожащем голосе.

— Неправильный ответ. Не знаю уж, что у тебя за волшебные руки, но спину мою подотпустило.

Волоски на теле дыбом встают. Он что, правда собирается?.. Боже, я не готова. Я вообще этого не хочу ни в каком виде!

Мягко давлю Амиру на грудь, совершенно забыв о том, что пальцы у меня еще в геле. Он не отступает. Располагается удобнее на мне, переносит вес тела на одну руку, вторая ладонь начинает скользить по моей талии к животу, и дальше, к джинсам.

Всерьез пугаюсь. Гаджиев весит целую тонну, я даже пошевелиться не могу. Только панически воздух хватаю губами и ногтями царапаю его кожу.

Рукой Амир сминает мои ягодицы. Языком скользит по шее, дышит тяжело.

Кусаю губы и мотаю головой. Я не хочу. Совсем не хочу. Низ живота скручивает болезненным спазмом.

— Не надо, — выталкиваю из себя, снова давлю на плечи Амира.

— Что не так? — отрывается, чтобы заглянуть в глаза. Морщится. — Я просто потрогаю, Дарин.

— Пожалуйста…

С рыком Гаджиев скатывается в сторону. Резко встает с кровати, отходит к окну. Я подползаю к спинке и сжимаюсь в комок. Обхватываю руками поджатые колени.

— Мне этот детский сад начинает надоедать. Врала зачем? — спрашивает грубо, брови все еще нахмурены.

— Я не врала.

— Кто мне пел чуть ли не о любви с первого взгляда? Это зачем все было?

Утыкаюсь подбородком в колени. Молчу.

Что мне сказать? Любая влюбленная девушка хочет быть со своим мужчиной во всех смыслах. Секс в них тоже входит, разумеется. А мне даже поцелуи даются с трудом, Амир уже успел это заметить. Он не идиот.

— Руки помой, а то в глаза нечаянно залезешь, — гораздо спокойнее выдыхает Амир. — Спасибо за помощь.

Пробормотав короткое «не за что», убегаю в ванную. Вода смывает высохшие остатки геля с ладоней, их же я потом прикладываю к полыхающим щекам. На этот раз пронесло. Только вот… Терпение Амира улетучивается с бешеной скоростью. Еще чуть-чуть, и остановить все так просто я уже не смогу.

Через час мы выдвигаемся к следователю в кабинет. Мужчина задает мне самые разные вопросы, выясняет, есть ли у меня какие-то подозреваемые, но я отвечаю отрицательно. Кусаю щеку изнутри до крови, во рту расплывается неприятный металлический привкус.

После заполнения всех соответствующих документов настает очередь осмотра места преступления. Следователь аккуратно поддевает бумажку на двери, чтобы потом ее можно было приклеить на место, и мы втроем входим в дом.

Мамочки…

Здесь перевернуто абсолютно все. Шкафы выпотрошены, посуда превратилась в осколки, на которые приходится наступать. Стекло, фарфор, глина — все вперемешку хрустит под моими ногами. От дизайнерского зеркального журнального столика в гостиной остались одни ошметки.

Я боюсь на второй этаж подниматься.

— Осмотритесь. Мне нужен полный список всего, что пропало, — оповещает следователь.

Чувствую, что задыхаюсь. Как вообще в таких условиях можно понять, что из дома вынесли, а что просто разбили или порезали?