Да Марьяне другие и не нужны. Она этих очень любила – по-дружески, естественно – и, как обещала, позже всё им рассказала.

То есть не совсем уж всё. Только про то, что случилось с ней утром по дороге в школу, и чего от неё хотела Амалия, а про свои чувства к Легостаеву по-прежнему утаила. Но умный Родик и тут оказался слишком прозорливым, взял и догадался. Точнее, неожиданно предположил:

– А ты бы на самом деле хотела с Захаром замутить?

Судя по Тасиному взгляду и выражению лица, её тоже такой вопрос не слишком удивил. А потому как-то глупо было отрицать, и уж тем более старательно убеждать друзей в обратном. Всё равно бы не вышло, а выдало лишь сильнее. Поэтому, наклонив голову и отведя взгляд, Марьяна произнесла пространно и как можно бесстрастней:

– Ну-у-у… не так, чтобы очень уж хотела, но, если бы он предложил…

Родик критично хмыкнул. Марьяна резанула его негодующим взглядом.

Это, между прочим, не по-товарищески! Друзьям надо верить. Или хотя бы не палить настолько откровенно, когда они слегка преувеличивают и преуменьшают.

– Он тебе нравится? – Тася не столько спросила, сколько констатировала, даже не сильно сомневаясь.

Ещё и смотрела с особым пониманием, которое почему-то не подбадривало и не успокаивало, а, наоборот, слегка раздражало и вводило в уныние. Как будто тебя считали тяжело больной. Или сошедшей с ума.

– А чего такого-то? – буркнула Марьяна. – Нельзя что ли?

Тем более всё равно её чувства безответные, и каких-то решительных действий она никогда не планировала, только фантазировала и вздыхала.

Это ведь не за подругу заступиться. Самой обратиться к Легостаеву страшно и волнительно до дрожи в коленках, до вспотевших ладоней и полной невменяемости. И, как показал утренний опыт, даже если судьбы предоставит шанс, Марьяна, как последняя неудачница, и его сумеет благополучно профукать.

Поэтому Копосова напрасно беспокоилась и старалась, строя из себя грозную бэд-гёрл. Во-первых, Марьяна её всерьёз не испугалась, во-вторых, беспрекословно выполнять приказы тоже не собиралась. И, если Захар вдруг, внезапно – ну мало ли! – опять сам к ней подойдёт, она уж точно не бросится прочь от него, сломя голову.

Ну и что тогда Амалия сделает? Реально, вот что?

Всё-таки зря, наверное, Марьяна, раз за разом задавала себе этот вопрос. Вселенная её услышала и ответила. Причём повод подобрала совсем ерундовым. Они совершенно случайно – хотя в замкнутом пространстве школы такое вполне естественно – столкнулись с Захаром в одном из коридоров.

Заметив Марьяну, Легостаев чуть притормозил, улыбнулся и легко произнёс:

– Привет!

А у неё моментально сердце зачастило, и во рту пересохло. Поэтому, прежде чем ответить, Марьяна машинально сглотнула. Из-за чего первый звук застряла в горле, и пришлось приложить усилие, чтобы его протолкнуть.

– П-привет!

И всё, дальше они просто разошлись, каждый своей дорогой. Не остановились, не поговорили. Однако Марьяне и случившегося хватило, чтобы почувствовать себя счастливой.

В груди разлилось приятное тепло, и настроение сразу поднялось на несколько пунктов. Даже несмотря на то, что выражение у неё на лице наверняка сейчас было крайне глупым – восторженно-блаженным – и все присутствующие могли это разглядеть.

И, похоже, действительно разглядели, и последствия не заставили себя долго ждать. Всего два урока прошло, началась большая перемена, выделенная старшим классам для обеда.

Когда Марьяна, Тася и Родик спустились с четвёртого этажа на первый и добрались до столовой, там уже собралась целая толпа оголодавших. Свободных мест за столами с каждой секундой оставалось всё меньше, а движение от них до раздачи и обратно становилось всё оживлённее. И чем дальше ребята продвигались к буфету, тем больше народу попадалось навстречу.