Ещё немного и она просто потонет в них и никогда-никогда больше не выплывет. Или увязнет, как в трясине.

Хотя слово «трясина» звучало как-то не особо романтично и красиво. Лучше всё-таки утонет. И если бы глаза у Захара были синие, или хотя бы голубые, тогда бы получилось добавить, как в океане. А тут даже с налёта не придумаешь, с чем сравнить. Не скажешь же, что утонула в орехах.

Невольный вздох вырвался сам собой и, словно внезапный порыв ветра, сдул зачарованность момента.

Захар чуть заметно тряхнул головой, хмыкнул, поинтересовался с немного наигранной насмешкой:

– Так в школу-то идём?

В школу? Ну да. А то, что он скажет «Да ну нафиг эти уроки. Лучше пойдём, Марьяна, куда-нибудь ещё. Вдвоём. Например, просто погуляем» – это всего лишь наивные фантазии. Тем более Легостаев наверняка и имени её не знает. И с чего бы вообще у него возникнуть подобному желанию – гулять с какой-то там недотёпой из десятого.

– Идём, ага, – сокрушённо подтвердила Марьяна, и они наконец-то спустились с мостков на тротуар, пересекли его, прошли между двух домов, зашагали по тропинке, проложенной через широкий газон.

Хорошо хоть вместе, вдвоём. Пусть даже так. Но и это длилось недолго. Не потому, как дорога быстро закончилась – у них ещё половина пройденного оставалась в запасе – просто их неожиданно нагнало:

– Захарчик! – произнесённое девичьим голосом.

Этот голос Марьяна сразу не узнала, но зато он моментально показался ей каким-то неприятным. Не то, чтобы визгливым или писклявым, но реально неприятным. И кому он принадлежал, она всё-таки примерно предполагала.

Возможно, сердце подсказало. А ещё внезапное желание вцепиться Захару в рукав пиджака или в лямку рюкзака и потянуть дальше, чтобы он не останавливался и не оглядывался. Но у Марьяны и смелости не хватило, и излишнее здравомыслие помешало.

Она даже невольно притормозила следом за Захаром, и обернулась, и убедилась, что предчувствия её не обманули. Правильно она угадала, так и было – их нагнала Амалия Копосова.

Как всегда, выглядела та идеально. Шелковистые светлые волосы гладко расчёсаны. Выразительные синие глаза подкрашены – умело, но не слишком броско, чтобы не провоцировать учителей якобы вызывающим внешним видом. На губах наверняка блеск натурального оттенка. И, само собой, нигде она не застряла, никуда не провалилась.

А вот тут действительно жаль, хотя Марьяна не женоненавистница и не коварная змеюка. Но немного помечтать-то иногда можно? Будто соперницы тоже попадают во всякие нелепые ситуации и смотрятся глупо.

Копосова стремительно преодолела последние разделявшие их метры, придвинулась к Захару чуть ли не вплотную, произнесла:

– Привет! – И сразу без какого-либо стеснения и замешательства положила ладонь ему грудь, потянулась вверх, чмокнула в щёку, а Легостаев воспринял это как нечто само собой разумеющееся, как давно выработанный их личный ритуал.

Он не отодвинул побыстрее одноклассницу от себя подальше, а улыбнулся и откликнулся:

– Привет!

Зато Марьяна промолчала. Не стала напрасно сотрясать воздух, ведь Амалия в её сторону даже не смотрела. Будто Марьяны здесь и не было, будто Захар шёл в школу в полном одиночестве.

– А чего это ты не торопишься? – поинтересовалась у него Копосова, добавила скороговоркой с нарочитым беспокойством: – Опоздаешь же. Времени-то совсем чуть-чуть осталось. – И ещё не закончив фразу, уже проворно подцепила его под локоть, развернула, повлекла вперёд, по-прежнему начисто игнорируя Марьянино присутствие.

У той даже впечатление возникло, что Амалия её реально в упор не видела.