Я смотрел на происходящее вместе с Наташей, чувствовал радость моей девочки и решил усилить ее. Сделать так, чтобы Наташа ощутила счастье. Тогда я впервые окатил ее своей энергией. Наташа почувствовала мурашки. Нас, ангелов, так учили. Хочешь подать человеку знак – сделай так, чтобы его мурашило.

В направляемых нами энергиях есть различие. Одна вызывает мурашки радости, счастья, приятного удивления, другая – страх, тревожные воспоминания, шок.

Разумеется, в тот день, на школьной линейке, я выбрал первый вид энергии. Наташа оживилась. Я чувствовал ее восторженные эмоции и ликовал вместе с ней. Как она прекрасна, эта девочка, которая явно выделяется на фоне своих сверстников. Мне повезло, что стал именно Наташиным ангелом-хранителем!

Знакомства с одноклассниками на линейке не случилось. «Может, меня и не заметили вовсе?» – переживала Наташа. В класс она зашла в полной уверенности, что познакомится со сверстниками. Но вместе с этим первое сентября принесло моей девочке первую обиду на одноклассников.

Один из мальчишек-шустряков, только завидев Наташу, повернулся к другому и с противным восторгом уронил:

– Смотри, какая здоровая.

– Ага, дылда! – подхватил белокурый курносый мальчик писклявым голосом. Витька Митрофанов. Его голосишко надолго засел в голове Наташи. То ли от чрезмерно повышенной писклявости, то ли оттого, что именно Митрофанов произнес слово, ставшее вторым именем моей девочки.

Вскоре я узнал всех одноклассников Наташи. Выяснил, кто с кем дружил до школы. Митрофанов в тот день разговаривал с Ромкой Задировым, с которым они жили в одном подъезде.

Возгласы давних друзей не остались без внимания. Другие мальчишки стали глазеть на Наташу, тыкать пальцами и хихикать. Девочки тоже пялились. С непонятным Наташе восторгом поправляли свои бантики, прикасались к аккуратным маленьким губкам, морщили миниатюрные носики и переступали с одной маленькой ножки на другую.

Дальше все как в тумане. Елена Николаевна рассадила детей по своему усмотрению, провела классный час, рассказала, как будут проходить уроки в школе, посвятила учеников в новые правила. Затем вывела первоклашек в коридор, показала женский и мужской туалеты, две лестницы, по которым можно спускаться на первый этаж…

Много всего рассказала и продемонстрировала в этот день учительница. Мне показалось, что для встревоженных детей, которые впервые пришли в школу, это слишком. Такое количество информации не выливали даже на ангелов в Небесной канцелярии. А еще я заметил, что и сама Елена Николаевна была достаточно взволнована. Это удивило не меньше. Мои преподаватели, а уж тем более Учитель, всегда отличались спокойствием.

Большая часть того, что происходило в школе, прошла мимо Наташи. Из первого учебного дня моя девочка вынесла только две вещи. Первая – она сидит на последней парте третьего ряда, с маленьким плохо пахнущим мальчиком (Стасом Тихомировым). Вторая – она Дылда.

Придя домой, Наташа принялась разглядывать свое отражение. Сначала придвинулась к зеркалу поближе. Я отчетливо слышал ее мысли, в которых различил нотки удивления.

Моя девочка будто не узнавала себя. Привычное лицо после визита в школу казалось другим. Да, оно всегда было достаточно крупным, это Наташу не смущало. Но ее глаза! По сравнению с большими, красивыми глазищами одноклассниц они казались щелками. «А ресницы? Что у меня за ресницы, – сокрушалась Наташа, – их почти не видно».

Она переключила внимание на нос: «Обычный, прямой. Рот тоже вполне симпатичный».

Наташа попробовала улыбнуться, показав крупные зубы, с большими промежутками, но отчего-то быстро спрятала улыбку. Она искала в отражении что-то, чем могла походить на своих одноклассниц. Стала поправлять волосы. «Учительница сказала, чтобы на уроки девочки приходили аккуратно заплетенными». Ее это радовало. «Не будут торчать во все стороны».