И взглянул без укора.
– О, всадники славы! Сам Бог направляет меня!
IX
Час пробил! Час пробил! Судьба меня не зачурает,
Иначе от жадности сгинет держава моя.
Вы слышите, волк за оврагами зорю играет?
Пусть ложь истребится! И праведна кара сия…
…С колчаном распоротым схож серый труп Тоуманя,
А рядом, вповалку, – советники, мачеха, брат.
А новый шаньюй восприемлет присягу признанья,
И грозно молчит возле князя стосвистый отряд.
Но сказ не закончен.
Ревут и верблюды, и яки.
Тревога в стадах и кочевьях. Про смуту в орде
Узнали китайцы, дунху, и юэджи, и саки,
И волны захвата пошли, как круги по воде.
Отдай, Маодунь, две реки с побережьем Бай-коля.
Алтунскую чернь уступи или будешь разбит.
Пустыню отдай с выпасами и озером соли…
Посольства наглеют, и драка вот-вот закипит.
Война уже скалится. Даже на сходе старейшин
Седые мужи предлагают судьбы не пытать.
– Будь проклята трусость!
Так что же – земли будет меньше,
И вмиг на границах рассеется хищная рать?!
Земля – это плоть, это мышцы и кости народа,
Земля, словно вымя, сосуд присномлечной души,
И сумрак долин, и хребтов тишина и свобода,
И предков покой – нетревожим и несокрушим.
Земля – и тамга Божества, и основа Державы.
Уж лучше погибнуть, но землю и честь сохранить.
А вы – отдавать,
не хлебнувши ни крови, ни славы.
Всех, всех, кто хоть слово промолвил об этом —
Казнить!
…Полки уходили в поход, и колчаны скрипели
Десятками тыщ истекающих яростью жал.
А князь горевал: «Не избегнуть кровавой купели…»
Подумал и…
крепко свистульку к стреле привязал.
Лишь тот победитель, чья воля и вера едины,
Лишь тот победитель, кто крепит Державы крыло,
Лишь тот победитель, кто бьется за Мать и за Сына,
Чтоб Родины тело тучней, изобильней цвело…
X
Еще семь веков на земле было слышно о гуннах,
Но ветры изъели во прах Маодуня завет.
Его отголоски ищите в курганах и рунах,
Средь каменных книг тех
и большее сходит на нет.
Оленное солнце!..
Но старая мудрость забылась,
Не стало земли…
и сказаний,
и песен,
и снов.
Осталась жестокость,
что валом на Запад катилась,
Остался лишь свист,
что Европу прожег до основ.
Новосибирск
1990 год, декабрь
Исход
Одним Эней, десятым – Моисей,
А мне корнями не найти могилу:
Сухая глина, пепел да песок,
Да глыбы, что титанов задавили…
А, может быть… и так… и поделом.
Да будет снег на вымершие тундры,
Да будет гром и дождь на те поля
И рощи, что пустынны и безвидны
С каких-то пор…
С каких-то смутных пор.
Могилы нет…
Но с ужасом ромеи
Аттилы погребенье поминают.
Тогда-то реку обратили вспять
От крови обезумевшие гунны
И русло обнажили, и вождя,
Что был бичом вселенной просвященной,
На дно спустили…
Был ли человек?
А христиан, что рыли погребенье,
Прирезали, как жертвенных овец.
И хлынула волна реки безвестной,
И поглотила страшные дела.
Могилы нет…
Покоится вода.
Под толщей лет пороги Борисфена.
Что – Святослав?! хазарский каганат
Развеявший… Доныне иудеи
Проклятья шлют на голову его.
Но нет ни печенегов, ни хазаров.
А мы… мы пьем из черепа отца
Чужую кровь, похожую на правду,
Давно забывши предков имена.
Могилы нет…
Я помню черный день,
Как хоронили войны Темучина
В глухой степи, бесплодной, как такыр,
За десять переходов от стоянки
Уйгурских пастухов и за двенадцать
От белых юрт и алых кошм Орды.