– Ага, с ума схожу от зависти. Всю жизнь мечтала о бесхребетном тюфяке-святоше, который не способен собственной жене высказать свои претензии. А только ноет и жалуется за её спиной.

– Он не мог такое сказать. Ты это сейчас сама придумала, - упрямо повторила Ольга. – Какие у него могут быть ко мне претензии?

Полина закатила глаза.

– Да всякие. Кроме того, что ты Сашку бросала, он, например, обижается, что ты не кормила её грудью, а всем врала, что молоко пропало. А то ведь грудь обвиснет! А ей, оказывается, с её-то здоровьем надо было…

– Ты… ты… – побелев, задыхалась от гнева Ольга.

– Да помню я, - невесело усмехнулась Полина. – Я – паршивая овца, никчёмная паразитка и бесстыжая шлюха.

– Зачем ты так, Поля? – грустно спрашивала мама.

– Мама, а как надо? Знаете, что? Меня от вашей показной добропорядочности уже тошнит! Вчера вы с грязью меня смешивали, а сегодня – Поля, Поля, Поля. И никто из вас даже не спросил, а правда ли всё было так, как наговорили?  Обвинили и казнили без права слова молвить. А сегодня быстренько переобулись. Вы все делаете и говорите не то, что на самом деле думаете, а то, что вам в данный момент удобно.

Мать ссутулилась и ушла на кухню, наверняка снова пить капли. Полине стало стыдно, маму-то она зря сюда приплела, наговорила ей в сердцах лишнего…

– Хочешь мать в могилу свести? – зашипела сестра.

Полина нахмурилась:

– Ладно, езжайте, посижу я с вашей Сашкой.

Ольгин муж привёз девочку и безразмерную сумку с причиндалами: памперсами, бутылочками, смесью, лекарствами.

– Блин, куда столько? Такое ощущение, что вы не на день уезжаете, а валите на Северный полюс, а Сашку решили мне подкинуть, – неудачно пошутила она тогда.

– Это про запас, на всякий случай, – буркнул Ольгин муж.

И всё. Больше никого из своих близких Полина не видела. Живыми. По дороге в садоводство они столкнулись с фурой, потерявшей управление.

У Полины осталась только Сашка, а у Сашки – только Полина.

Позже Валера, узнав о её беде, проявил человечность, простил, поддержал во время похорон. Но когда дело коснулось Сашки, вдруг взбеленился. Ультиматум поставил: или он, или она.

В институте пришлось доучиваться заочно, потому что неожиданно встал вопрос: на что жить? На что кормить, лечить, одевать больного ребёнка? Вот с того момента и началась вся эта канитель, которой до сих пор конца и края не видно.

***

Компания «СармаТелеком» воистину забралась дальше некуда, автобус час с лишним тащился до конечной остановки Молодёжного. Офис занимал часть первого этажа высотной жилой новостройки. Да уж, хмыкнула Полина, это вам не шикарный небоскрёб «ЭлТелекома» с собственными аллейками, газонами, парковкой и тренажёрным залом. Даже вон двор облагородить ещё не успели. Кроха-Bobcat, оглушительно тарахтя, кружил перед домом, разравнивая горы грунта.

Полина заранее погуглила – застройщиком здесь значилась компания отца Назаренко. Получается, работали они с сыном в альянсе, этакий семейный подряд: отец возводил новые микрорайоны по окраинам города и за его пределами, а Назар проводил туда интернет. Кончено, ведь в самом городе не пробиться: эту нишу давным-давно поделили меж собой гиганты – «Ростелеком» и «ЭлТелеком». Так что Назару с папой и тут повезло.

На счастье, Назаренко оказался на месте. И даже принял её сразу, хотя и узнал попытки с третьей. Обидно немного, она-то его признала тотчас, как только увидела в новостях, хоть он и подурнел. Ну и ладно. Зато когда наконец вспомнил, то прямо расплылся довольный. Собственно, он, и едва увидев её, выказал радушие, не то что Долматов. Оглаживал сальным взглядом почему-то не таких уж и голубых глаз. Потускнели, что ли? Или ей не так помнится?