Я бросила взгляд через плечо на брата, пока он был погружен в свои размышления. Мне показалось, что он ничего не замечает, но в один момент он тихо спросил у меня:

– Ты бы смогла его простить?

Я нахмурилась, наблюдая за его реакцией.

– К чему этот вопрос?

Он молча пожал плечами и задумчиво потер затылок, не сводя своего пристального взгляда с одной точки в пустоте. Казалось, он следил за путешествием маленькой пылинки по бескрайнему воздуху.

– Просто хотелось понять, как чувствовала себя Гёкче, когда я бросил ее, – с трудом прошептал он, опустив взгляд, словно смутился от своих собственных слов.

– Я бы не смогла простить его, – уверенно заявила я.

Брат повернулся ко мне, внимательно изучая мое лицо, будто пытаясь найти подвох и ложь. Но я была уверена как никогда прежде. Может, я до сих пор чувствую что-то к Мерту, но унижать себя и давать ему второй, вернее, третий шанс я не собиралась.

– Зачем? – снова спросила я. – Он даже не попросил прощения за эти два года. А я верила ему.

– Я тоже верил Алисе, и вот как все закончилось, – усмехнулся он.

По сути, я тоже ей верила, но она просто ушла с ребенком в животе. Я даже не знаю причин, почему она так легко бросила Али.

Я изредка поглядывала на него, кусая губу от его болезненного состояния. Его темные круги под глазами не были настолько ужасны, как болезненная тоска во взгляде.

Я бы разрыдалась, сидя рядом с ним, но мне трудно выражать свои чувства. Поэтому я просто крепко обняла его, чтобы хоть как-то утешить и облегчить его боль. Сомкнув руки вокруг его плеч, я почувствовала горячую слезу, тихо скользящую по щеке.  Я быстро стерла ее, но облегченно зажмурилась, когда брат обнял меня в ответ. Он склонил голову мне на плечо и тяжело вздохнул, будто ему было трудно дышать.

– Всё будет хорошо… – пообещала я, как сделал он сам два года назад, когда нашел меня, сидящей на скамейке в день своей помолвки, полностью разбитой и опустошенной.

***

За эти два года мы планировали множество семейных ужинов, но всё заканчивалось провалами. У всех в запланированный день возникали срочные дела, поэтому сегодня сидеть в местном ресторане было редкостью.

Самое главное, еда была халяльная, а вокруг царила спокойная атмосфера, людей было мало, и даже если их немного, никто не суетился. Расположение предметов интерьера было продумано до мелочей, что даже мама оценила, хотя она была выполнена в минималистическом стиле. Наверное, все мамы любят роскошь и блеск.

Али, как обычно, опаздывал, а мама каждые пять минут спрашивала, где его носит. На самом деле я переписывалась с Белиндой, не так часто, как раньше, потому что мне иногда бывает так лень печатать, что я просто включаю видеозвонок и болтаю с ней, пока лежу. Так было на прошлой неделе, только рядом со мной были любимые шоколадки, а сейчас их нет.

Передо мной поставили суп «Том ям». Это вроде тайское блюдо, но мне оно нравилось, кроме единственного минуса: в качестве ингредиента добавляли осьминога…

Один раз пробовала щупальца осьминога, конечно, из уважения к своему плюшевому другу не упомяну, что мне понравилось, но я ощущала чувство вины всякий раз, когда обнимала своего игрушечного осьминожка.

Наверное, Николас был прав, когда называл меня странной…

Я доедала свой десерт, как вдруг услышала, что Али уже идёт. Мы с родителями обсуждали разные темы: падение курса доллара и необходимость покупки, чтобы инвестировать, пока есть возможность, а также дочку Керима, которая идеально подходит для Али.

В конце мама шёпотом спросила у папы, как будто тот не слышал, о сыне Джалила, который много работает и усердно трудится, и соглашусь ли я, если они придут сватать меня. Я беззаботно пожала плечами и отправила в рот креветку. Мама посмотрела на меня недовольно, а папа подмигнул. Если бы мама могла, она бы выдала меня замуж завтра же, а папа предпочёл бы ухаживать за мной всю жизнь, лишь бы предотвратить мою свадьбу.