Я осторожно подняла взгляд, но сокурсница не обратила на меня внимания. Тогда я покосилась на Бекки: не расстроили ли её мои переглядывания с мистером Йореком с непроизносимой фамилией. Она поймала мой взгляд и коротко кивнула, но что это значит, я так и не поняла.

– Вы позволите, мисс? – от неосторожного вопроса меня спасла появившаяся за плечом служанка.

– О, эм… – я замялась, поскольку так и не успела толком поесть. Но задерживать девушку с явно тяжёлым подносом десертов не хотелось, и я кивнула. – Да, забирайте, конечно.

Тарелка с цыплёнком сменилась на блюдце со слоёным пирожным, вилка – на маленькую десертную ложечку, зачем-то обёрнутую в салфетку. Вздохнув, я принялась её разматывать и собиралась уже отбросить в сторону, когда заметила на обороте мелкие буквы.

«После обеда в оранжерее. Ф».

Осознав, что это и от кого, я поспешно скомкала записку в кулачке и осторожно поглядела по сторонам: на моё счастье, никто из соседок ничего не заметил. Но на всякий случай я не выпускала бумажку из рук ни за десертом, ни позже – до тех самых пор, пока мы не пересекли порог дамской гостиной, где я смогла исподтишка бросить её в гостеприимно горящий камин. Ровно за мгновение до того, как ко мне подошла Глория:

– Сейчас у нас свободное время. У вас больше занятий сегодня не будет: первокурсников поначалу щадят. Но у нас с девочками свободен лишь час. Я подумала, ты будешь не против, если я проведу тебе небольшую экскурсию? Мисс Бендикот просила показать тебе всё ещё утром, но…

…я проспала.

– …всё так завертелось, что я забыла, – что это: вежливость или она и вправду забыла? – Я думаю, мы быстро уложимся: на самом деле, в самой академии не так много интересного.

– А что насчёт оранжереи? – я придумывала ложь на ходу. – Я слышала, как мисс Бендикот про неё с кем-то разговаривала.

– Да, оранжерея есть. Но я не уверена, что тебе там понравится: вместо красивых цветов там растят алхимические ингредиенты. Есть и цветущие, конечно, но…

– Я просто люблю природу, – это, кстати, близко к правде. – Мне нравится зелень вне зависимости от того, цветёт она или нет.

– О, конечно, я не имела в виду, что тебе не может не нравиться… – Глория заговаривалась и сама это поняла. – В любом случае: я, конечно, покажу тебе оранжерею. Но она в другом конце здания, так что, наверное, оставить её на конец экскурсии.

– Так даже лучше, – согласилась я и добавила, снимая возможные подозрения. – Сладкое ведь всегда оставляют напоследок.

Глория улыбнулась. Шалость удалась.

На самом деле, показывать в академии было особенно нечего. Она находилась в бывшем особняке, построенном каким-то разорившимся аристократом, и я могла ориентироваться в ней интуитивно. Главное запомнить, что гостевые комнаты превратились в спальни студенток, хозяйские – в спальни студентов, а голубые, розовые, изумрудные гостиные – в кабинеты, где хозяйничали профессора.

– Это бальная зала, – передо мной открылась самая большая из дверей, находившихся в этом здании.

Зала выглядела именно так, как я могла бы её представить: просторная овальная комната с высоким потолком, роскошной люстрой с цепочками поблёскивающих кристалликов и превосходным паркетом. Пожалуй, это было самое красивое место, какое только я увидела в академии. Даже в полумраке, без звуков музыки и шороха юбок, оно внушало какой-то внутренний трепет – будто кремовые стены хранили отголоски слухов, которые шёпотом рассказывали оставшиеся без пары девушки и приглядывающие за ними преподаватели. Сколько секретов они слышали?

– И через неё как раз можно попасть в оранжерею, – дав мне возможность оглядеться, Глория прервала чуть затянувшуюся паузу и перешагнула порог.