Дашка как наркотик. Одна доза – и ты конченый наркоман, помешанный на ней. Чистый, ничем не разбавленный кайф. И нас таких одержимых двое.

– Повтори, – требует Ник и делает несколько шагов в мою сторону.

– Она сказала мне, что выбирает тебя, – говорю жёстко. – И я отступил. Уехал. И не понимал, как ТЫ мог её просрать!

– Рыжий дьявол издевается? – Ник болезненно усмехается. – Только не пойму, тогда или сейчас?

– Понятия не имею, – запускаю пятерню во влажные от пота волосы и перевожу взгляд.

– Значит, завтра разберёмся, – уверенно говорит Ник. – Она обещала зайти. В гости.

– Когда? – я напрягаюсь.

– Полчаса назад. Когда отдавала мне корм для пушистого засранца.

– Дай угадаю. Вы целовались, – кривлю губы в усмешке.

– А ты целовал её до этого. И она тебе не дала, поэтому ты издевался над грушей, – понимающе хмыкает Ник.

В его взгляде я вижу то, что чувствую сам: горечь, злость, возбуждение. Потому что Огонёк отравила нас обоих. Собой.

Мы оба молчим. И уверен, думаем об одном и том же: что мы будем делать, если она выберет другого брата?

– Неправильный у нас треугольник, да, брат? – грустно спрашиваю Ника.

Он прячет руки в карманы и поднимает лицо к небу.

– Охуеть – какой неправильный. Как мы вообще в это вляпались?

Я собираюсь с мыслями и подхожу к Нику вплотную.

– Ты должен знать, – говорю уверенно. Но, блядь, как же больно... – Если она выберет тебя, я отступлю. Приму её выбор. Через какое-то время, возможно, даже начну приезжать к вам в гости.

– Я сделаю то же самое. И готов уступить её. Тебе.

Мы молча садимся на крыльцо плечом к плечу. И молчим, потому что главное сказано.

И ещё много чего сказано… И лучше бы я этого не слышал. Потому что мысли постоянно возвращаются к фразе Ника: «Она хочет нас обоих». И я сам не знаю, что чувствую. Возбуждение? Ревность? Злость?

Всё в кучу.

Опускаю голову, сдавливая переносицу двумя пальцами. Как я умудрился в это вляпаться? Я готов отпустить её, уступить брату… А делить?

Воображение тут же подкидывает картинки, где Ник ласкает Дашу. Трахает её на большой кровати и, блядь… Блядь… Блядь…

Мне нужно выпить! И снова выпустить пар!

Кажется, Ник читает мои мысли, потому что молча поднимается, идёт в дом и возвращается с початой бутылкой коньяка.

– Отец не меняется, – говорит он со смешком, – заначка всё на том же месте – под раковиной.

Откупоривает крышку и пьёт из горла. Протягивает мне. Делаю то же самое. Пищевод обжигает, но собственные чувства жгут намного сильнее. И образы обнажённой Дашки не исчезают. Наоборот, в своей голове я уже трахнул её во всех позах. Мы трахнули… Как это развидеть?

Некоторое время мы молча передаём друг другу бутылку, пока жидкости не остаётся на несколько глотков. В голове шумит, а мышцы наконец расслабляются, и я могу полноценно вдохнуть!

Ник сосредоточенно молчит. Я знаю, о чём он думает. Брат никогда никому не показывает своих истинных чувств. Всё прячет за бравадой и закрывается сарказмом. Но я чувствую его. Всегда. И сейчас знаю, что ему так же хреново, как и мне.

– Что ты её греешь? – возмущается Ник, отбирая у меня бутылку. Делает большой глоток, даже не морщась, и тоскливо смотрит на остатки. – А что если она не будет выбирать? Снова, – озвучивает он мои мысли.

– Значит, мы уедем. Навсегда, – говорю я слегка заплетающимся языком.

– Да, – кивает Ник и резким движением допивает остатки коньяка…

***

Открываю глаза и смотрю в потолок. Голова болит, а во рту пустыня. Нахера было так напиваться? Вспоминаю прошедший вечер и хочу биться головой о стену. Нет, сначала воды…

Переворачиваюсь на бок и беру свой телефон, чтобы посмотреть время. Полдень. И пять пропущенных от Каролины. Сейчас она вызывает только отвращение. Слишком кичливая, искусственная. В отличие от… Так, стоп. Не думать! Вообще! Встать, пройти несколько метров и выпить воды.