Одной рукой сжимаю её горло, запрокидывая голову кверху. Второй задираю подол платья, ныряю под него и надавливаю пальцами на клитор. Пока впиваюсь в её губы, отодвигаю трусики в сторону и провожу пальцами по горячей мягкой плоти.

Чёрт... Я хочу быть внутри неё! Хотел и тогда, три года назад. Но она позволила мне лишь ласкать её всеми доступными способами. И не позволила быть внутри неё, видимо, распаляя моё желание, чтобы спустя три года я был готов взять её практически силой.

Маленький дьявол сводит меня с ума, чёрт возьми!

Даша оседает на ветхий забор, её тело расслабляется, и она начинает дрожать. Плотно сжатые губы вдруг становятся мягкими, податливыми и отзывчивыми. Она целует меня в ответ с таким же жаром. Запускает руки под мою футболку и проводит по мышцам пресса. Её холодные пальчики вызывают мурашки во всём теле.

Отстранившись, шепчу ей в губы:

– Я хочу тебя... Чёрт... Я так сильно хочу тебя.

Продолжаю ласкать её пальцами и неистово целовать. Однако её тело вновь становится напряжённым, почти каменным.

– Никит, – сквозь стоны и поцелуи выдыхает Даша. – Нас может увидеть Катя.

Так значит, причина в ней? Да плевать я хотел на эту Катю! Увидит? Да пусть смотрит, чёрт возьми!

– Пожалуйста, Никит, – сквозь тихие стоны умоляет меня Даша. – Я не хочу, чтобы она видела.

С трудом отпускаю Дашу и почти рычу от негодования. Оттащив себя в сторону, нахожу пакет с кошачьим кормом, поднимаю и практически сразу иду к калитке. Сказать, что я зол – ничего не сказать.

– Никит, – зовёт меня Даша.

Она всё ещё там, где мгновенье назад я целовал её.

– М-м? – вскидываю брови, обернувшись.

– Ты звал меня в гости, – говорит она и награждает прямым испытующим взглядом. – Я зайду? Например, завтра...

– Заходи, – отчеканиваю я. Приближаюсь к двери и бросаю через плечо: – Захвати с собой Катю, я с ней ещё не закончил.

Распахивая дверь, слышу, как Даша взлетает вверх по лестнице своего дома. Забегает внутрь и с силой захлопывает дверь.

Что ж... Похоже, обиделась.

А я пытаюсь не сожалеть о сказанном. Каждый из нас свободен, и вправе спать с кем хочет. Катя хочет меня. Я хочу Дашу. А Даша хочет Глеба. Блядь, чёртов Бермудский треугольник!..

Разувшись, прохожу в кухню. Первый, кого вижу – кот. Огромный серый пушистый зверюга выглядит смиреннее, чем днём. Похоже, понимает, что сейчас я его единственный источник пропитания. Исправляется, наглая морда.

Достаю блюдце из ящика с посудой и насыпаю корм с горкой. Ставлю перед котом. Он не набрасывается на еду, судя по всему, обладая аристократичным и гордым нравом. Словно нехотя принюхивается к корму и всё-таки ест.

Почти сразу забываю про кота, прохожу в зал и включаю свет. Оттуда иду в спальню родителей, а потом на всякий случай проверяю наши с Глебом комнаты. Те самые, которые мы занимали раньше, когда были детьми. Моя направо по коридору, его – налево. Распахнув обе двери, сразу вижу, что там тоже пусто. Меня начинают обуревать сомнения. Может, Глеб проводил Дашу и вернулся к озеру? А теперь блуждает там совсем один?

Вдруг слышу приглушённые хлопки. Они доносятся с заднего двора. Вновь возвращаюсь в коридор и обуваюсь. Распахиваю дверь, которая ведёт на другую сторону участка, и, спустившись по ступенькам, пересекаю огород. Родители много лет ничего не выращивают, считая, что сейчас все эти «соленья» без надобности.

В конце огорода стоит достаточно новая беседка, её строили мы с Глебом по проекту отца. Сейчас Глеб повесил в самый центр старую боксёрскую грушу, и я понятия не имею, где он её раскопал.

Глеб оборачивается, вероятно, услышав мои шаги. Однако ничего не говорит, и вновь молотит грушу. Тяжело дышит. Его футболка насквозь сырая от пота.