Подхожу к окну и осматриваюсь.

Отсюда открывается чудесный вид на заснеженный сад и даже виден бассейн, накрытый брезентом.

— Вот, смотри, — Татьяна Ивановна открывает дверцы шкафа. — Сюда можешь сложить вещи. Я так понимаю, твой багаж ребята принесут.

Шкаф полностью пуст, но места в нем столько, что можно сделать отдельную комнату. Только на верхних полках виднеется сложенное белье.

— У меня ничего нет, — признаюсь.

Татьяна Ивановна удивленно смотрит на меня.

— Ладно, мой руки — и к завтраку, — командует она, указывая на еще одну дверь.

Я направляюсь туда. Это ванная. Все помещение занимает душевая кабинка из матового стекла, умывальник и скромно приткнувшийся в углу унитаз. Над умывальником зеркало с полочкой. Ого, кто-то заботливо оставил здесь полотенце, новую зубную щетку и пасту.

Быстро ополаскиваю лицо, чищу зубы.

— Я не знаю, кто ты такая, — говорит Татьяна Ивановна, останавливаясь у меня за спиной, — но Максим мне как сын. Увижу, что крутишься там, где не надо, увижу, что хочешь чего-то украсть — сразу ему доложу!

Я давлюсь зубной пастой. Кашляю, выплевывая в раковину белую пену. Ивановна эта смотрит так осуждающе, будто я уже что-то стащила. Мне кажется, она уже хочет меня обыскать, хотя я едва в дом зашла!

— И мойся быстрее, нечего зря воду лить.

Упс, видимо, дружбы не получится. Может, сказать ей правду? “Ваш великолепный Максим Николаевич сам виноват в том, что я здесь”…

Нет, лучше не надо. Не нужно настраивать ее против себя, она и так смотрит на меня, как на интервента. С большой любовью, в кавычках.

Поэтому молча выключаю воду, возвращаю щетку на место в стаканчик, вытираю руки и иду за домработницей.

В кухне уже ждет Максим. Сидит с недовольным видом, постукивает по столу вилкой.

— Почему так долго? Кажется, ты есть хотела? — придирчиво осматривает меня, потом домработницу. — Татьяна Ивановна, все в порядке?

Вот же торопыга!

— Руки мыла, — отвечаю ему. — Хотела еще переодеться, но у меня из вещей только это платье.

Он на минуту впадает в задумчивость, потом говорит:

— Ладно, садись, — кивает на стул напротив него. — Подумаю, что можно сделать.

Я сажусь.

— Хотя вряд ли тебе понадобится много вещей, — он вдруг широко улыбается. — Ходить все равно некуда, ты же ничего не помнишь. Так что одного платья вполне достаточно. Татьяна Ивановна, выдайте ей халат на смену.

И, ловя мой ошарашенный взгляд, мстительно добавляет:

— У нашей Аси страсть к техническим халатам синего цвета.

Вот гад!

Чувствую, как щеки начинают пылать.

— Может, мне вообще голой ходить? — бурчу еле слышно.

— А что, мысль неплоха. Всегда мечтал, чтобы меня обслуживали голые официантки.

Он смеется надо мной и даже не скрывает этого. А сам скользит по моей фигуре нахальным раздевающим взглядом.

Я кошусь на Татьяну Ивановну, представляя, как бы она обслуживала его голышом. Та молчит, поджав губы. То ли привыкла к выходкам хозяина, то ли сама не знает, как реагировать.

Зато мне в голову приходит отличная мысль. Хотя, лучше бы память вернулась.

Встаю из-за стола и походкой от бедра подхожу к Максу.

— Хотите, чтобы я вас обслужила? — мурлычу, поигрывая бровями.

 Вот ведь память. Имени своего не помню, а как флиртовать — не забыла!

Макс с вальяжным видом развалился на стуле.

— Попробуй, — кивает по-хозяйски и продолжает смотреть на меня, не скрывая насмешки.

Ну что ж, сам напросился!

Беру тарелку с горячими блинчиками. Наклоняюсь к нему, выпячивая грудь. Да, маленькая, но есть на что посмотреть. Я в больнице хорошо себя изучила.

Вилкой цепляю верхний блинчик и кладу его Максу в тарелку, не забывая при этом маячить грудью у него перед глазами.