Но разубеждать ее у меня нет никакого желания. Как и нянчится с ней. Надо же, выскочила на улицу в мороз почти голая. И куда бежать собралась, не помнит ведь ничего! Дура, что с нее взять.

Наблюдаю за ней в зеркало заднего вида.

Парни ухаживают, как могут. Интересуются: не тесно ли ей, может водички подать, пледиком ножки укрыть. Заботливые какие.

Она смотрит так, будто они ее уже четвертуют.

И откуда только взялась на мою голову?

Незаметно для себя начинаю ее изучать. У потеряшки тонкие черты, кожа бледновата, как у человека, который круглый год сидит в офисе. Глаза большие, зеленые, ровный нос, пухлые губы. Причем свои, если я в этом хоть что-то понимаю.

Ощущение, что она ни разу не была у косметолога. Слишком естественная. Таких не бывает. По крайней мере, в моем окружении.

Она нервно кутается в мое пальто. Из-под полы видны пальцы. Ногти чистые, аккуратно подстрижены, без намека на дорогой маникюр. А вот след от кольца я еще в больнице заметил. И, судя по его четкости, это кольцо она носила несколько лет. Что заставило снять его и когда?

— Простите, а долго ехать? — слышу ее тихий голос.

— Опять в туалет хочешь? — спрашиваю, не оборачиваясь.

И вижу в зеркале, как она заливается краской.

— Нет, — шепчет почти неслышно, — но меня тошнит.

Закатываю глаза. Беременная на мою голову!

— Влад, притормози, Егор, открой дверцу, пусть подышит минутку.

Парни выполняют приказ. Я смотрю, как она жадно хватает ртом морозный воздух.

— Тише, — предупреждаю, — простудишься.

Бросает на меня подозрительный взгляд:

— Переживаете о моем здоровье?

— С какой это стати? — выгибаю бровь. — Просто не хочу лишних проблем.

— Ну так отпустите меня — и дело с концом!

Ну вот, только что сидела, боялась, а теперь опять характер вздумала показать?

— Хорошо, — говорю примирительно.

— Хорошо? — в ее глазах вспыхивает удивление. — Вы меня отпускаете?

— Да. Егор выйди, выпусти ее.

Охранник подчиняется.

Зато потеряшка не спешит выпрыгивать из машины. Мнет мое пальто, поглядывает то на заваленную сугробом обочину, то на меня.

— Ну, чего же ты? — усмехаюсь. — Иди, тебя никто не держит.

Она сопит, но продолжает сидеть. Понимает, что идти-то ей некуда.

— Максим Николаевич, тут холодно, — гундит охранник, заглядывая в салон. — Можно я сяду?

Оборачиваюсь и смотрю на потеряшку. Она опускает глаза и придвигается к Дыму, освобождая место для Егора. Тот, стуча зубами, забирается внутрь.

— Поехали, — обращаюсь к Вадиму.

Машина мягко трогается с места.

Через сорок минут мы останавливаемся во второй раз. Теперь уже возле моего дома.

2. АСЯ

Завезли меня далеко.

Если бы кто-то знал, что я почувствовала, когда поняла, что мы покинули черту города! В тот момент мне хотелось выскочить из машины — и плевать на зиму, плевать на снег. Бежать куда подальше от этого Максима. Но я сидела, зажатая с двух сторон бритоголовыми амбалами, и боялась даже пикнуть. А теперь нервно ежусь при виде огромного особняка, к которому меня подвезли. Видно, что тут дома дорогие, видимо район для богачей.

Лай собак по ту сторону забора заставляет напрячься.

— Боишься собак? — усмехается Максим.

Хмурюсь. Нет, я люблю собак, наверное… любила когда-то в той, другой жизни. По крайней мере, отторжения они у меня точно не вызывают.

— Вот еще, — бурчу, пряча страх.

А там гавкают так, что у меня сердце из груди выпрыгивает.

Ворота медленно открываются. Машина въезжает во двор. Заливаясь лаем, со всех сторон к нам несутся натуральные лоси. Я насчитываю штук пять.

— Нравятся? — довольно отзывается Максим, явно гордясь своими питомцами.

— Ага, — киваю, стараясь не показать, что боюсь.