Голубой взгляд прикипает к моему декольте.

Все! Цель на крючке и ни на что не обращает внимания.

Цепляю второй блин, резко сдвигая его в сторону светлых штанов. Молодец, Макс, успел переодеться.

Горячий блинчик попадает в цель. Жертва резко подскакивает, сверля меня грозным взглядом. По его штанам расползается творожная начинка. Сам блинчик с печальным звуком шлепается на пол.

— Ой, извините, я сейчас вытру, — тянусь к салфетке. — Я просто жуть какая неуклюжая после больницы.

Невинно хлопаю ресницами.

— Не надо, — цедит Макс и отступает, словно боится, что я всю тарелку вывалю на него. — Сам вытру. Садись на место.

— Ладно, молодежь, — ворчит Татьяна Ивановна, — вам все игры, а мне теперь пол вытирать.

— Нет, — останавливает ее Макс и пристально смотрит на меня. — Ася все уберет. Верно, Ася?

— А доктор сказал, что мне нужен покой. На несколько дней, — едва сдерживаю смешок.

— Как для больной, ты чересчур резвая. Подозреваю, доктор меня обманул.

Я сверлю его почти ненавидящим взглядом. Ишь чего удумал! Чтобы я на коленках ползала перед ним и пол вытирала? Мне всего лишь стыдно перед Татьяной Ивановной. Она же не виновата!

Пока мы так препираемся, возвращается домработница с тряпкой.

— Я сама, — забираю у нее орудие труда.

Максим наблюдает, как я присаживаюсь на корточки у его ног. Смотрит на меня сверху вниз и молчит. А я уже ненавижу его. Так и хочется плюнуть на его кожаную тапку с вензелями известного бренда.

Но вместо этого соплю и собираю остатки злосчастного блинчика.

Внезапно накатывает тошнота. Перед глазами темнеет, комната кружится. Чувствую, как заваливаюсь назад...

 — Ася? — словно издалека слышится голос.

Все, допрыгалась...

А потом меня подхватывают и куда-то несут.

5. Глава 5

 МАКС

Сумасшедшая.

Она определенно сумасшедшая и меня сведет с ума своими выходками.

Надо же, забрала у Татьяны тряпку и полезла сама пол вытирать. Хотела на жалость мне надавить?

В результате только разозлила!

Хотя признаюсь, мне стало не по себе, когда она вдруг побледнела, закатила глаза и начала падать навзничь. После всего, что случилось, оставалось только еще раз затылком приложиться, чтобы не только имя забыть, но и как говорить вообще.

Впрочем, удар мог поставить на место ее мозги, а меня избавить от сомнительного удовольствия нянчиться с ней.

Пришлось отнести потеряшку в выделенную для нее комнату. Уложил ее на кровать. Стою, смотрю, не знаю, что делать дальше. Еще и Татьяна куда-то пропала.

Сажусь на кровать рядом с Асей. Не знаю, почему это имя первым всплыло в моей голове. И почему мне кажется, что я знаю ее? Где мы встречались?

Перебираю в памяти всех знакомых мне женщин. Ларкиных подруг, сотрудниц фирмы, случайных любовниц… Ее в этом списке нет.

У нее на скуле чернеет ресничка. Тянусь, чтобы убрать. Провожу по щеке костяшками пальцев. Кожа на ощупь прохладная и гладкая. Замечаю еле заметную россыпь веснушек. Наклоняюсь, чтобы рассмотреть. И натыкаюсь на затуманенный взгляд.

— Очнулась? — интересуюсь, пряча волнение. — Как самочувствие?

— А… что со мной было? — тихо произносит она.

— Обморок.

Нас прерывает появление домработницы.

— Максим Николаевич, — она вносит поднос, на котором стоят тарелка с блинами и чашка с чаем, — Егор передал, что вам уже несколько раз звонила Лариса Львовна.

Вспоминаю, что еще в клинике отключил телефон.

— Интересно, и что ей нужно? — бурчу под нос, а сам не могу оторвать взгляд от бледного лица потеряшки. — Сама поесть сможешь?

Та хлопает ресницами и переводит взгляд с меня на Татьяну.

— Д-да, — наконец, выдает.

— Отлично. Оставь это здесь, — киваю Татьяне на тумбочку и добавляю для Аси: — Оставайся сегодня в постели. Врач сказал, что голова может какое-то время кружиться. Если что-то понадобится, Татьяна тебе принесет.