Физический труд наращивает отдельные мышцы, атрофируя мозги.

Все прошлые и будущие войны не унесут столько человеческих жертв, сколько их забрал непомерный физический труд.

Земля – для здоровых людей, чтобы у них отнять здоровье.

Разгребая кучи навоза, не надейся на плату, как при поиске самородка.

Даже самое маленькое сельское кладбище вмещает столько трагедий, что их не под силу описать тысяче шекспирам.

Я ненавижу всех, кто убивает человека и, прежде всего, тяжёлый сельский (физический) труд!

Впряжённому в лямку невозможно витать в облаках, ведь тело и душа в этой жизни нераздельны.

«Всё для народа!» – Как идея хороша!

Но не имеет работяга ни шиша:

В труде, как мул, слывёт покорным

И не считает то позорным.

22 июня 1998 г., Алушта

Грабёж – норма жизни.

Всякий раз, когда я вижу гигантские сооружения здании, мостов, театров и дворцов крупных городов Москвы, Санкт-Петербурга, Киева и других, у меня сердце щемит от обиды за своих земляков, и, прежде всего, за колхозницу маму, отца и всех моих предков, живших и работавших в сёлах Украины.

Почему в жизни такая несправедливость? Одним всё: и асфальтные тротуары, и зеленые газоны, фонтаны и праздничные фейерверки, концерты и радующие душу произведения искусства Третьяковской галереи и Эрмитажа. Другим – пыль и непролазная грязь, абсолютное отсутствие бытовых удобств (ванной, централизованного отопления, канализаций, тёплого туалета) и изнурительный физический труд на земле с утра до глубокой ночи, с детских лет и до глубокой старости. Труд этот не в своё удовольствие, а, как в древности, по вынужденной необходимости, чтобы выжить, не умереть с голоду и от холода. И никакие сказки о летней или осенней Природе, чарующей глаз и радующей Душу, не в силах компенсировать зимний холод нетопленной хаты и пронизывающей всё тело стужу, осеннюю слякоть и грязь по колено сельских дорог. Причём, каждый из этих «прелестей» протягивает к тебе костлявую, цепенеющую руку болезней, истощения и в конце концов смерти, если с ними не будешь бороться ежедневно, ежечасно, ежесекундно, хоть на миг забудешься и не будешь о них думать. В постоянной борьбе за жизнь, сродни борьбе за жизнь первобытного человека, закаляется, если не погубится, тело и дух жителя сельской глубинки. А сказки о прелестях Природы села и жизни в селе – для пассажиров скорого поезда, которые сидят в тёплых уютных купе или, тем более, в вагоне-ресторане и созерцают чудную Природу или вдыхают чистый воздух на двухминутных остановках полустанков.

Человек же, живущий в селе, ничего этого не видит, не слышит и не чувствует. Живя в этой прелести, он не осознаёт, что живёт в ней. Потому что между созерцанием прелестей окружающего мира и жизнью, он выбирает для себя более важное – жизнь.

В некоторой степени это касается и горожан. Приезжая из провинции в Москву, порой удивляешься, почему многие москвичи годами не бывают в Большом театре, Третьяковской галерее или Музее изобразительных искусств имени А.С.Пушкина? А некоторые даже ни разу в жизни. Да всё потому же, что жизнь, выживаемость физическая для многих важнее и дороже, чем эти духовные блага. Единственное их отличие от сельских жителей состоит в том, что количество земных и духовных благ и возможность ими воспользоваться тут же, как говорится, далеко не отходя от дома в десятки и сотни раз больше. В любой момент, при желании, ими можно воспользоваться. И все эти блага созданы десятками миллионов тружеников, а пользуются, или могут пользоваться ими только немногие.

Обидно за всех людей – селян, что они всю жизнь работают не на себя, а «на дядю». Создают то, чем сами никогда в жизни не могут воспользоваться, и чем с избытком пользуется неблагодарные их эксплуататоры, считающие такое положение в порядке вещей.