Я улыбалась в ответ мужчине, совершенно не понимая, о чем он говорит. Перевела взгляд от взволнованного лица и осмотрелась.

Больничная палата. Просторная и совершенно белая. Я в мягкой белоснежной постели. Под моей спиной несколько подушек, а ноги накрыты одеялом.

Взглянула в окно.

Единственное, что я могла понять, — это время суток. День. Но я не видела ни неба, ни крон деревьев, ни соседних зданий, только яркий свет, пробивавшийся сквозь раму.

— Где я? — спросила я и повернулась к мужчине.

Место рядом со мной пустовало. Титан исчез, осталась лишь скомканная простыня на краю кровати. Она шевельнулась, закряхтела и издала громкий детский плач.

— Ой, — я выдохнула испуганно и бросилась со своего места, перехватывая падающего ребенка.

Поймала! Теплый сверток возился и недовольно попискивал.

Я медленно приподняла край ткани и замерла, любуясь.

Малыш смотрел на меня пронзительными голубыми глазами. Слишком сообразительными для такого крохи и такими красивыми.

— Что происходит? — спросила я, встревоженно всматриваясь в детский образ, истлевающий в моих руках.

С каждой секундой он становился прозрачнее, пропали тяжесть и тепло, что ощущали мои ладони. Еще мгновение — и я растерянно сжимала пустую простыню.

— Но… ребенок, — я осмотрелась. — Нет! — я вскочила на ноги и, путаясь в подоле длинной рубашки, подбежала к двери. — Помоги! — выкрикнула я, спотыкаясь и падая.

Я полетела в темноту. Неприятную и пугающую.

— Помоги! — повторила я громко, распахивая глаза. — Помоги, — повторила сдавленно, пытаясь справиться с паникой.

Я села и спустила ноги на прохладный пол.

Два часа ночи.

За окном непроглядная тьма. Только кое-где виднелись тусклые уличные фонари, которые подсвечивали макушки деревьев.

Где-то внизу надрывно лаяла собака. Требовательно, словно она кого-то звала.

Я поднялась и подошла к окну. Но с высоты четвертого этажа невозможно было понять происходящее. Я прижалась лбом к стеклу и напрягла глаза, но, кроме теней, появляющихся то тут, то там из-под крон деревьев, ничего не удалось рассмотреть.

А собака у подъезда продолжала гавкать.

— Ник, — позвала я. — Ника, во дворе что-то происходит. Подружка как с ума сошла, — шептала я. — Ник, — я толкнула спящую сестру в плечо. — Там… — отдернула руку и отшатнулась.

Темнота в углу, где стояла кровать, пришла в движение. Она медленно сползла и потекла по полу. Перетекала густым неспешным потоком и приближалась ко мне. А я отступала, еще более напуганная, чем раньше. Пятилась к двери из спальни.

«Неужели кошмар меня еще не отпустил?» — я схватилась за дверную ручку, безрезультатно дергая.

«Да, кошмар, — утвердилась я. — Я сейчас не в родительской квартире. Я живу у деда, — заверяла себя, пытаясь развеять сон. — Легла спать в угловой комнатке деревянного дома».

Но тень наступала. Она стала собираться под моими ногами и вытягиваться, обретая очертания человеческой фигуры без признаков пола и возраста.

Безликая фигура колыхалась передо мной, не разрешая сдвинуться с места.

— Уйди! — приказала я. — Тебя нет!

Фигура громко хмыкнула не мужским и не женским голосом.

— Ребенок наш-ш-ш, — прошептал все тот же голос. — Наш-ш-ш, — повторил он. — Мы его з-с-саберем, — пообещал.

— Нет! — я активно запротестовала. — Уйди! Не отдам! — рычала я, сжимая кулаки.

Меня наполнила откуда-то взявшаяся решимость, и я пошла в наступление. Тень попятилась, а я обрела уверенность, что смогу защитить. Смогу побороться.

— Не отдам! — мой голос изменился. Стал глубже и громче. — Вон! — приказала я, а к моим крикам прибавился громкий собачий лай. Подружка появилась рядом и помогала загонять тень обратно в угол, рыча и скалясь.