Он скулил, выл и царапал дверь когтями. Я отвернулась, зажала руками уши, укрылась одеялом с головой, но не могла уснуть под его жалобный скулёж и тогда моя решимость пошатнулась.

«Ему, наверное, больно», – мелькнула мысль, и все доводы рассудка оказались отброшены.

Сама не понимая, почему жалею монстра, я отворила дверь и осторожно выглянула на улицу.

Волк жалобно, обиженно и совсем по—человечески смотрел на меня, а его ухо забавно дёргалось.

– Я не впущу тебя, – прошептала я, нервно оглядываясь. Улицы были пусты. – Уходи.

Но оборотень либо не слышал меня, либо не понимал, а может быть, просто не желал понимать – он нагло вошёл в мой дом и улёгся возле моей кровати, свернувшись калачиком. Убедившись, что свидетелей сцены нигде не видно, я закрыла дверь и обернулась на гостя.

Зверь долго вертелся, тихо поскуливал, а найдя, наконец, удобное положение и опустив голову, тотчас же дернулся, словно от боли.

Мое раздражение от прерванного сна тут же испарилось а вместо этого внутри все сжалось от сочувствия.

– Ты подрался? – я подошла к зверю и начала осторожно гладить его, он же, закрыв глаза, но не в силах уснуть, позволял мне прикасаться, к себе хотя время от времени вздрагивал. Он позволял касаться себя, даже когда ему больно. Он доверял мне.

И это казалось странным.

Как только я перестала поглаживать его, волк снова открыл глаза и стал потерянно озираться по сторонам, точь—в—точь как человек, а увидев, что я лишь присела на кровать, встал, подошёл ко мне и снова положил свою голову мне на колени, безо всякого стеснения или страха.

Я снова удивилась его поведению, но лишь покачала головой.

– Ты очень странный, – заявила я ему, а волк лишь опять закрыл глаза.

Поняв, что лечь мне, не сбросив с себя зверя, не удастся, я прислонилась спиной к стене, надеясь, что смогу еще поспать хоть и в такой неудобной позе. Я провела рукой по волчьей шерсти, потрогала мокрый нос и случайно коснулась рукой дёргающегося уха. Волк дернулся и впервые зарычал, но тихо и как—то беззлобно, скорее прося не причинять ему боли, а не угрожая.

Я осознала, что понимаю его и доверяю ему так же, как и он мне.

Я не помнила, как и когда, наконец, заснула, но проснулась рано – рассвет только—только начался. Открыв глаза, я уже собиралась встать с постели, но вдруг услышала чей—то сдавленный стон – словно кто—то закусил палку, чтобы не закричать от боли. Помимо этого, были и другие странные звуки – треск разрывающейся плоти и хруст костей.

Мое сердце замерло от ужаса. Это точно оборотень, без сомнений и прямо сейчас он обращается, он превращается в человека. Я закрыла глаза, притворяясь спящей, и в эту же секунду в хижине стало тихо. Слышалось только чуть сбившееся чужое дыхание и слабые всхлипывания, словно кто—то плакал от боли.

Осторожно, будто во сне, я перевернулась на другой бок. Долго не решалась, слушая его дыхание, но все же быстро открыла и тутже закрыла глаза, чтобы наконец—то узнать, кто уже дважды приходил к ней в волчьем обличии.

Взгляд уловил чуть сгорбленную, но крепкую фигуру парня. Он стоял к ней боком, рукой опираясь о невысокий столик, и, не замечая, что она проснулась, переводил дыхание. Я слышала каждый удар своего сердца.

Этим парнем был Фред.

Я зажмурилась и для надёжности уткнулась лицом в подушку, чтоб он не заметил моих дергающихся век. Слышала, как дыхание Фреда стало спокойным, услышала скрип двери наверняка проверил сможет ли незамеченным уйти.

Потом тишина. Я думала, что он ушел, но вдруг почувствовала, как он поправляет на мне одеяло.

– Спи, сестренка, – произнес он тихо, дальше шаги, скрип двери. Несколько секунд тишины и удаляющиеся быстрые шаги.