Я увидела, как главная медсестра, достав из кармана ещё одну бумажную салфетку что-то туда сплюнула, обтёрла ею губы и выбросила в мусорное ведро. Заправляя груди в лифчик, она недовольно произнесла: – Это что сейчас было, Гришенька?! Я-то не кончила!

– Милочка, ну сама же понимаешь, какой у нас сейчас цейтнот здесь творится! Мне нужно срочно в департамент. Дмитриева скорее всего посадят. Будет решаться вопрос о том, кто его заменит. Скоро здесь будет куча проверяющих, приедут все надзоры! В следующий раз я тебе клянусь, что мы оба кончим и ещё как кончим! Только никто об этом не должен знать и тогда всем будет хорошо! – неожиданно повысил голос начмед. И посмотрел моему отражению прямо в глаза.

– Мне нужно причёску привести в порядок, – главная медсестра хотела повернуться лицом к столу, но начмед вцепился ей в плечи не давая развернуться: – Милочка, у тебя всё прекрасно! Пошли быстрее, проводи меня. Вместе зашли, вместе должны выйти, а то пересуды всякие пойдут. Ты же знаешь какими непорядочными могут быть люди.

С этими словами он быстро повернул ключ в замке и буквально под руку вытащил главную медсестру из её же кабинета. Я подождала несколько секунд, положила наконец-то на место Камасутру и кинулась вон из кабинета. В этот момент зазвонил мой телефон. Звонила Сапрыкина.

Глава 3

ВЛАДА

Следующая неделя у меня пролетела как в тумане. Когда работаешь медсестрой в кардиологическом отделении такой большой клиники как наша, то на работе успеваешь думать только о работе и совсем нет времени на слёзы и переживания. Разве только в короткие минуты перерывов на обед и ужин. Но и там в разговорах с девчонками, вроде. забываешься и произошедшее как будто уходит на задний план.

Вот и сейчас, почти в полночь, я сижу с Катюшкой в нашей комнате для персонала и машинально ем принесённый из дома ужин. Аппетита нет. Ем, потому что понимаю, что нужны силы для того, чтобы жить дальше.

– Я помню, ты мне ещё тогда рассказывала, что твоя мама с самого начала предупреждала тебя о том, что таких как Глеб нужно избегать, – безапелляционно заявила Катя, облизывая ложку с мёдом и воскликнула: – Вот ведь какой гад! Если ты так не любишь детей, то почему не сделаешь себе сразу вазэктомию?! Женщинам же, вон, трубы перевязывают. Я офигеваю! Такой весь из себя оказывается чайлдфри, а четверых наследничков успел себе настрогать!

Я сижу на стуле напротив и только вздыхаю: – Знаешь, Катюшка, что сейчас для меня самое грустное?

– Ну?

– Прихожу домой с дежурства, а там всё напоминает о нём.

– Ты же сказала, что он все свои вещи забрал!

– Ну, да, забрал. Так остались же вещи, которыми мы вместе пользовались, – пояснила я. – А Новый год теперь как без него встречать?!

– С семьёй встретишь: с мамой и сыном. Раз он уже подал на развод, то можешь считать себя свободной женщиной и начинать искать себе другого мужика. Только уж в этот раз выбирай умом, а не…

Катя не успела договорить как зазвонил её телефон. Глянув на дисплей, она прошептала: – Ничего себе! Сапрыкина звонит! Вот же не спится этой стерве!

– Алло, да, Марина Владимировна? – бодрым голосом отозвалась она на звонок, – Что?! А-а-а… я поняла. Хорошо, передам. Да-да, спокойной ночи, Марина Владимировна, до завтра.

Катя со злым выражением лица, отключила телефон и воскликнула: – Нет, ты представляешь себе?! Она требует, чтобы мы с тобой завтра после дежурства остались утром на общее собрание! Будут всему коллективу представлять нового главного врача!

– Что?! – подхватила я. Перспектива после бессонной ночи задержаться ещё и на собрание меня тоже не обрадовала. – Мы же с дежурства будем! Вот что за моду они себе взяли – оставлять людей после ночного дежурства на всякие дурацкие мероприятия?!