Я замерла на месте, осознавая сказанное Риткой.

– Владочка, я ведь тогда думала, что смогу со временем переубедить его в его страхе перед детьми, – нервно усмехнулась она в трубку телефона.

Тут до меня стало доходить: – Так ты…

– Да, я беременна от Глеба. Уже третий месяц пошёл. Вчера решилась сказать ему об этом. Он мне такой концерт устроил, орал как потерпевший. Даже соседи стали стучать по батарее, – Ритка прерывисто вздохнула. – Сказал, что придёт только после того, как я сделаю аборт.

– А ты? – невольно спросила я, ошеломлённая таким поворотом событий.

– А я сказала, что не буду делать аборта, что не стану губить такой генофонд, – в трубке послышался её нервный смешок. – Я когда смотрела на вашего Егорку всегда просто завидовала, что у вас такой красивый, умненький мальчишка растёт. Очень хотела такого же. Вроде мечта сбывается…

Тут я вспомнила про маму Глеба – Ольгу Матвеевну. Уверена, что она и пятого внука примет на ура.

– А мне-то ты зачем звонишь? – опять спросила я.

– Ну, вроде мы с тобой теперь друзья по несчастью, – опять с нервным смешком пояснила Ритка.

– Друзья так не поступают.

– Я знаю, Владочка. Понимаю, что сейчас навряд ли ты захочешь меня простить. Просто смотри: мы с тобой уже почти родня. Наши дети будут друг другу точно роднёй. Неужели ты их лишишь возможности общаться между собой?

– Так, Рита, стой! У меня просто голова сейчас взорвётся от всех этих событий! – воскликнула я и добавила: – Я сейчас на работе и мне нужно идти.

– Так давай я тебе завтра вечером тебе перезвоню, когда ты отоспишься после дежурства? – с жаром воскликнула Ритка.

– Нет, не звони мне, – твёрдо заявила я. – Слишком больно, и мне нужно время, чтобы просто привыкнуть к мысли, что мой Глеб ушёл от меня к другой. Научиться жить с этим. Не звони мне, Рита. Очень тебя прошу, и я сейчас после разговора занесу тебя в бан.

– В чёрный список, – приглушённым голосом поправила она меня. – Но я всё равно буду ждать твоего звонка. И прости меня, если сможешь за то, что я предала нашу дружбу.

Я, молча, нажала на кнопку отключения и занесла бывшую подругу в чёрный список.

– Михеева!!! Ты где?! – неожиданно буквально под дверью раздался визгливый, похожий на ультразвук, голос старшей медсестры Сапрыкиной. Я аж подпрыгнула от неожиданности и высочила из подсобки: – Я здесь, Марина Владимировна, швабру относила.

Сапрыкина, утянутая в рюмочку, едва держала равновесие на своих пятнадцатисантиметровых каблуках: – Ты должна находиться на своём рабочем месте! Какая ещё швабра?! Хочешь без премии остаться под Новый год?! Так я тебе это быстро организую! Марш на место!

Я поспешила на пост и только достала с полки учётные журналы как ко мне опять подскочила Сапрыкина и послала к Главной медсестре клиники срочно отнести ей какие-то рабочие документы.

Держа файл с документами, я поспешила на пятый этаж, где сидела часть администрации, включая Главную медсестру Людмилу Захаровну.

На мой стук в дверь кабинета с табличкой «Главная медсестра» никто не откликнулся, но дверь была чуть приоткрыта. Я заглянула в кабинет, он был пуст. Позвонила Сапрыкиной, чтобы узнать, что дальше делать. Та в приказном тоне сказала, чтобы я зашла в кабинет и оставила эти бумаги прямо на столе около монитора ЕМИАСА и быстро возвращалась в отделение.

Пожав плечами, я быстро зашла в кабинет и осмотрела рабочий стол главной медсестры в поисках монитора. Не найдя его, огляделась по сторонам и увидела монитор на другом столе, стоявшем в небольшой нише, где также стояли платяной и книжный шкафы. Стеклянная дверца книжного шкафа была распахнута и в ней, как в зеркале отражался весь кабинет.